Мы жили тогда на планете другой…[Том 1]

Девятнадцатый год. «Вечера, посвященные Музе».
Огромный прокуренный зал, под названием «Хлам»[99]

Вот Лившиц читает стихи о «Болотной Медузе»

И строфы из «Камня» и «Tristia» — сам Мандельштам.

Морозный февраль, тишина побежденной столицы.

О, как мы умели тогда и желать и любить!
Как верили мы и надеялись, что возвратится
Былое величье, которого всем не забыть.

А после — походы в холодной степи и раненье.

Уже в Феодосии встреча: — «Вы, Осип Эмильевич, здесь?»
— «А где Бенедикт?» — «Да, погиб Маккавейский в сраженье». —
«А Петников[100] — жив, но куда он уехал?» — «Бог весть!»

Тогда мы надеялись: будет недолгой разлука —

Как много с тех пор стало горьких потерь и разлук!
Летела стрела — и опять Аполлон Сребролукий
На новую жертву свой тяжкий нацеливал лук.

Успение

Ну, а в комнате белой как прялка

стоит тишина,

Пахнет уксусом, краской и свежим,

вином из подвала…

О. Мандельштам

Тяжелые груши уложены тесно в корзины,
Блестит янтарем на столах виноград золотой,
И воздух осенний и запах арбузный и дынный
На каменной площади празднуют праздник святой.

Я с радостью тихой гляжу на раздолье природы —

Такое богатство, как было и в крае моем,
Где волны кипели и тщетно искали свободы,
И в погребе пахло полынью и новым вином.

А тот, о котором сегодня я вновь вспоминаю,

Как загнанный зверь, на дворе под дождем умирал.
Как лебедь, безумный, он пел славословие раю
И, музыкой полный, погибели не замечал.

Орфей погребен. И наверно не будет рассвета.

Треножник погас, и железный замок на вратах.
И солнца не стало. И голос умолкший поэта
Уже не тревожит истлевшего времени прах.

«Летом душно, летом жарко…»

Летом душно, летом жарко,
Летом пуст Париж, а я
Осчастливлен, как подарком,
Продолженьем бытия.

С мертвыми веду беседу,

Говорю о жизни им,
А весной опять уеду
В милый довоенный Крым.

И опять лучи, сияя,

Утром в окна льются к нам,
Море Черное гуляет,
Припадает к берегам.

И как будто время стало

Занавесочкой такой,
Что легко ее устало
Отвести одной рукой.

Диана Люксембургского сада

Закинув руку за плечо,
Стрелу ты ловишь из колчана,
Вздыхающая горячо,
Разгоряченная Диана.

Ты мчишься в каменном кругу

Одежд, вскипающих как пена,
И как виденье на бегу
Сверкает легкое колено.

Такой стремительный полет,

Такая легкость пред глазами,
Что будто бы весь сад плывет,
Летит, кружится вместе с нами.

Диана в воздухе сухом

Ритмические мечет стрелы,
И мрамор кажется стихом
Ямбически-окаменелым.

Тристан