Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Уже через год по прибытии в Саратов Чернышевский пишет профессору И. И. Срезневскому письмо (от 16 мая 1852 г.) с просьбой похлопотать о месте старшего учителя в одной из петербургских гимназий, о вакансии сообщил А. Н. Пыпин. «Может быть, – писал Чернышевский, – Ваше покровительство будет снова причиною счастливой перемены моего положения» (XIV, 222). Одновременно шла активная переписка с И. И. Введенским, постоянным его корреспондентом; эти письма не дошли до нас, но нет сомнений в неизменности благожелательных чувств к Чернышевскому. Так, в письме к сестре В. И. Карповой от 7 декабря 1851 г. И. И. Введенский советовал ей и её мужу побывать у Чернышевского в Саратове – «он вам может весьма подробно рассказать о моём житье-бытье и обо всех моих обстоятельствах. Живёт он в доме своего отца на Сергиевской улице. Сходите непременно. Это умнейший человек».[659] С И. И. Введенским связывалась возможность перехода на службу во 2-й кадетский корпус. Вероятно, осенью того же года Чернышевский получил из Петербурга (от И. И. Срезневского или И. И. Введенского) благоприятные известия относительно искомой должности, и он выхлопотал у попечителя Казанского учебного округа разрешение (оно датировано 11 ноября 1852 г.) на 28-дневный отпуск. Однако предписанием попечителя он воспользуется только весной следующего года.[660]

16 декабря 1852 г. А. Н. Пыпин, к тому времени уже перебравшийся в Петербургский университет, отправил в Саратов родителям Чернышевского и ему самому следующее письмо: «Несколько времени назад мы думали увидеть скоро здесь Николеньку; но видно снова приходится отказываться от надежды на его приезд. А люди, принимающие большое в нём участие, например наш профессор Срезневский, очень было обрадовались известию, что его можно ждать сюда нынешней зимой». Обращаясь затем к Николаю Чернышевскому, Пыпин сообщал: «Вчера, Николенька, был здесь диспут П. Лавровского по кафедре Срезневского: „О языке северных русских летописей”. Я не был на диспуте; диссертацию Срезневский очень хвалил. – Действуют ли на тебя эти вещи или ты погряз в материализме и не трогают тебя умственные интересы? Вспомни, что тебе давно пора сделать то же, что Лавровский: он позже тебя окончил курс. Срезневскому и то заметно неприятно, что Корелкин будет держать экзамены на магистра раньше тебя; а Корелкин начинает смотреть на тебя очень скептически (!), что к нему, конечно, очень идёт, потому что физиономия его принимает в такие минуты величаво спокойное выражение, каким отличалась физиономия мистера Пикквика у Диккенса. Корелкин пустился в литературу: пишет рецензии в «Отеч<ественные> зап<иски>» и читает их своим приятелям, которые оттого проникаются неудержным благоговением к его особе. Да напиши, наконец, мне что-нибудь порядочное».[661]

О твёрдом намерении покинуть Саратов в конце 1852 г. говорят хлопоты Чернышевского о переводе Н. Д. Пыпина с семьей из Аткарска. Он не хотел оставлять родителей одних, приезд Пыпиных и их постоянное присутствие возле, как на то он надеялся, смягчит расставание и разлуку. «Приезжайте поскорее как можно в Саратов, – писал Чернышевский Н. Д. и А. Е. Пыпиным 16 декабря, – открывается место, которое будет Вам дано тотчас же, как только приедете и представитесь вице-губернатору. Следствия, какие там у Вас есть, бросьте; это важнее следствий». «Приезжайте же как можно поскорее. Мы Вас будем ждать на этой же неделе», – настойчиво повторяет он свою просьбу в начале января 1853 (XIV, 222–223). Однако Пыпины в Саратов приезжать не торопились.

Г. И. Чернышевский в письме от 9 января 1853 г. сообщал И. Г. Терсинскому в Петербург: «Николенька собирался было в Спбург, но отложил до весны или до выпуска», – имея в виду обязанности по гимназии.[662]

В дневниковой записи Н. Г. Чернышевского от 4 марта 1853 г. встречается сообщение, что он в течение этих двух лет «два раза собирался решительно уехать и всё-таки не уехал» – «отчасти по апатии, отчасти из сожаления оставить маменьку», и только женитьба, пишет он, может придать ему решимость уехать (I, 481). Отказ Пыпиных переехать в Саратов, можно думать, также явился одной из причин, по которой Чернышевский не решился оставить родителей. Мысль о женитьбе как единственном поводе для отъезда высказана, пожалуй, с излишней категоричностью. Из других дневниковых записей мы знаем, что он намеревался уехать в апреле сначала один и, устроив дела в Петербурге, вернуться за невестой, а Ольга Сократовна уговаривала его остаться «до конца июня для Венедикта» (то есть на время экзаменов) (I, 518, 519). Потом, когда вопрос о женитьбе был предрешён, Ольга Сократовна высказала пожелание (запись от 2 апреля), «чтобы свадьба состоялась 29 апреля поутру, чтоб на ней никого не было и чтоб мы уехали в тот же день» (I, 543). Можно не сомневаться, что Чернышевский так и сделал бы, уехал 29 апреля, если бы не смерть матери и бабушки Анны Ивановны.