На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

— Вы не помните, как выглядела ваша родная местность?

Старик отрицательно покачал головой.

О’Кийф стал молча размышлять. Потом он снова обратился к старику.

— У вас ослабела память, мой старый друг. Есть одно очень хорошее упражнение для укрепления памяти: я произношу слово, а вы отвечаете первое, что придет в голову. Это вроде веселой игры. Хотите попробовать?

Старик весело кивнул.

— Да, да. Давайте играть.

О’Кийф задумался. Какие бы подобрать слова, чтобы разрешить эту необычайную загадку? Он искал глазами. Под скамьей лежал красный листок с золотой надписью: «ЭМС». Почти механически О’Кийф произнес:

— Молодость.

— Безумие, — не задумываясь ни на мгновение, ответил старик.

— Красота, — продолжал О’Кийф.

— Смерть, — последовал странный ответ.

О’Кийф растерянно взглянул на сверкающий зеленый пруд и произнес:

— Вода.

— Синяя.

Этель начала понимать, чего хотел добиться репортер. Она наклонилась и произнесла.

— Северный полюс.

Старик с улыбкой взглянул на нее и покачал головой.

— Судно, — продолжал О’Кийф в том же направлении и немедленно получил ответ:

— Стража.

— Сын, — попыталась Этель.

Старик, вновь улыбаясь, покачал головой.

— Домой.

Старик напряженно думал и наконец, колеблясь, произнес: «вода» и затем «земля».

— День, — сказал О’Кийф.

— Работа.

— Ночь.

— Тюрьма.

О’Кийф, убедившись в безнадежности этого приема, решился сделать последнюю попытку. Растягивая и делая отчетливое ударение на каждом слоге и не спуская глаз со сторика, он произнес:

— Джон Маннистер.

Ни одна черта в лице старика не дрогнула; он приветливо улыбнулся и покачал головой.

Этель украдкой утирала глаза.

О’Кийф вынул из своего бумажника фотографию Фрэда Маннистера и положил ее старику на колени.

— Кто это?

Старик долго смотрел на фотографию, так долго, что Этель вновь начала надеяться. Наконец он отвел глаза и покачал головой:

— Не знаю.

Что же делать? — упав духом, прошептала Этель. — И все-таки я могу поклясться, что это дядя Джон, но…

— Боюсь, что вы введены в заблуждение совершенно невероятным сходством, мисс Брайт. Этот человек никогда не был ученым, это просто рабочий. Посмотрите на его огрубелые руки.

— Неужели больше ничего нельзя сделать? — в отчаянии спросила Этель.

— У меня есть приятель, Джек Бенсон, близкий друг известного психиатра Гарвэя Уорда. Надо будет устроить, чтобы последний исследовал старика. В этих вопросах я ведь ничего в сущности не смыслю; быть может Уорду удастся выпытать у старика что-нибудь о его прошлом. Ответы его я записал.

О’Кийф снова обратился к старику.

— Где вы живете?

— Не знаю.

— А как же вы возвращаетесь домой?

— Она приходит за мной.

— Кто она?

— Добрая женщина.

О’Кийф пожал плечами.

— Вы каждый день приходите сюда?

— Да, к этим животным.

— Я попытаюсь завтра привести сюда Уорда, — сказал О’Кийф девушке. — А пока идемте. Мне очень хотелось бы дождаться этой женщины, но у меня в шесть часов важное совещание, а я и так уже опоздал.

Они пожали старику руку и собрались уходить.

В этот момент к пруду подбежала большая коричневая собака. Она остановилась и стала лаять на лебедей. Самец яростно зашипел, готовый ударить собаку своим длинным клювом. Старик вдруг испуганно крикнул:

— Джингль! Джингль! Назад! Он тебя ударит.

Но тут подошел хозяин собаки, свистнул ей, и она покорно поплелась за ним.

— Что с вами? — спросил О’Кийф, с удивлением глядя на Этель: она стояла смертельно бледная, ухватившись за спинку скамейки и, казалось, близка была к обмороку.

— Мистер О’Кийф, — голос не повиновался ей, — вы слышали как старик окликнул собаку?

— Да, Джингль.

— У дяди Джона была собака, которую он безмерно любил, и ее звали Джингль.

* * *

Когда они оба ушли, из-за большого куста жасмина вылез худощавый молодой человек и поспешно сунул в карман пиджака маленький фотографический аппарат. Он подсел к старику и попытался завязать с ним разговор. Но старик по-видимому устал и ничего не отвечал на его вопросы.

Худощавый человек, ничего не добившись, пожевывая встал и удалился. На повороте, откуда скамья еще была видна, он обернулся назад.

С противоположной стороны шла молодая женщина в черном платье. Она направилась к скамейке. Старик, заметно обрадованный приходом женщины, поднялся. Они обменялись несколькими словами и вместе ушли.

Худощавый господин произнес сквозь зубы:

— Черт возьми. Как пить дать — Анни Броутон. Проклятье!

ГЛАВА ШЕСТАЯ Худощавый господин