На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

В первый раз за последние годы Майкель Кримсон провел бессонную ночь. Вечером он отдал пластинки — проявление их взял на себя Дэв Симпкинс. Теперь к семи часам утра он ждал дальнейших распоряжений. Стоя у окна, он смотрел на серое утро. День был воскресный; со всех сторон несся колокольный звон. Злая усмешка искривила губы Майкеля Кримсона. «Старый» тоже пойдет в церковь. «Старый», который содержит его и Дэва Симпкинса и еще целую свору «агентов». «Старый», который выжимает пот из дураков, работающих у него на фабрике, «Старый», который мошенничает, надувает и обирает, как ни один грабитель в мире. Но вот идет уже этот проклятый мальчишка Джэк, который приносит ему ежедневно запечатанный конверт с распоряжениями. Смешно, что они запечатывают конверт» честные жулики верят друг другу, а эти никому не доверяют.

Майкель Кримсон вручил маленькому Джеку расписку и, как только тот вышел, вскрыл конверт. У него еще была маленькая надежда. Злополучный старик не может быть так важен, как репортер, который производит впечатление дельного, умного человека. Полоумного старика всякий молокосос выследит, если это нужно будет; а ему, Майкелю Кримсону, конечно, будет поручен репортер.

Он прочитал краткое распоряжение и снова разразился потоком ругательств. Его бледное лицо побагровело от бешенства.

«О’Кийфа оставить. Д.берет его на себя. Старика не упускать из виду. Разузнать его местожительство. Расходы не играют роли. Д.С.».

В любом другом случае Майкель Кримсон от души порадовался бы магическим словам: «Расходы не играют роли». Это всегда сулило хороший барыш; однако на этот раз он едва удостоил их вниманием.

Не переставая ругаться, он оделся и вышел на улицу под теплый дождик.

— Сам не знаю, куда идти, — бормотал он, идя все дальше и дальше, пока не добрался до хорошо знакомого ему дома на улице Боуэри. Он машинально открыл дверь, поднялся на лифте до пятого этажа и позвонил. Старый врач сам открыл ему.

— Можно видеть мисс Анни? — спросил шпик, не обращая внимания на сердечное приветствие Самуэля Броутона.

— Она в кухне. Вы помните еще, как пройти туда? — ответил врач.

Анни Броутон выбежала ему навстречу, протягивая обе руки.

— Дорогой Майк, я уже думала, что вы нас совсем забыли. У вас хороший вид. Садитесь, рассказывайте, что вы делали все это время, как вам живется?

Майкель Кримсон невнятно пробормотал что-то, сел на табурет и внимательно взглянул на Анни.

«Черт возьми! — подумал он. — Она ведь совсем поседела. Вчера я и не заметил этого. Она была в шляпе. Бедняжке, вероятно, немало пришлось пережить». — И он с ожесточением продолжал думать: — «У жены «Старого» ни одного седого волоска, она похожа на молодую девушку. Я верить не хотел, что это она, когда Дэв на днях показал мне ее на улице».

Анни не удивляло угрюмое молчание Майкеля Кримсона. Она знала его манеру.

— Подождите, Майк, я сейчас угощу вас чаем; вода уже кипит.

Она подошла к плите и обернулась к нему спиной.

— Мисс Анни, — быстро заговорил Майкель Кримсон. — У вас есть какой-то старик… Я не знаю, кто он, и мне это неважно. Я только хочу вас предупредить: если этот старик вам дорог, то позаботьтесь, чтобы он немедленно исчез. Лучше всего было бы перевезти его в другой город. Понимаете?

Девушка с изумлением обернулась.

— Но, Майк…

— Я не могу больше ничего сказать. Не спрашивайте меня. Послушайтесь моего совета.

— Вы знаете, Майк, что я вам вполне доверяю, безгранично доверяю… Вы хороший человек…

Майкель улыбнулся, но затем серьезно сказал:

— По отношению к вам я хороший человек, мисс Анни. Не расспрашивайте меня, но уберите куда-нибудь старика. — Он встал. — Теперь я пойду. Сегодня воскресенье, и работать нельзя, а я так же набожен и богобоязнен, как мой хозяин: я по воскресеньям не работаю. Но в понедельник я снова примусь за работу, понимаете, мисс Анни?

Он взялся за ручку двери. Девушка бросилась за ним.

— Майк, я вас не понимаю; вы должны сказать…

Но шпик, захлопнув за собою дверь, уже бежал вниз по лестнице так стремительно, словно за ним гналась сотня чертей.

* * *

В течение трех дней О’Кийф напрасно ходил в Центральный парк; старик не показывался. Это обстоятельство внушило ему подозрение, что тут действительно кроется какая-то тайна, а может быть и преступление. Он высказал свое предположение Джэку Бенсону и Гарвэю Уорду, с которым он успел в эти дни познакомиться.

Бенсон покачал головой.

— В нашей стране свободы, — сказал он, — происходят иногда весьма странные вещи. Мы оба отлично знаем это, не правда ли, Гарвэй?

— Да, — с сосредоточенной серьезностью ответил известный психиатр.

О’Кийф участливо взглянул на него. Джэк Бенсон рассказал ему о трагической судьбе этого человека и о том, как этот сын крупного богача порвал со своим кругом и примкнул к рабочему классу. Порою О’Кийфу казалось даже, что Гарвэй Уорд в некоторых отношениях не вполне нормален. Ему никогда не приходилось видеть, чтобы чье-либо лицо загоралось такой дикой ненавистью, какая появлялась на лице Уорда, когда заходила речь о Ку-Клукс-Клане или о «Федерации Лучшей Америки».