На берегах полноводной Сивини

По возвращении из Саранска Антон заметно переменился: сделался спокойнее, хотя между бровями часто набегала складочка, а в глазах словно бы залегла печаль. Не морщился пренебрежительно, когда приходилось ехать в Журавлиху окапывать яблони, опрыскивать деревья. Он старался ближе сойтись с ребятами: ходил домой к Роману, несколько раз побывал у Володи Жаркова, там смотрели цветной телевизор. Особенно ему нравились передачи «Клуб кинопутешествий» и «В мире животных». Даже к Лешке Кобзеву Антон старался относиться дружелюбней, раза два заговаривал первый, однако из этого ничего не вышло. Казалось, сама судьба толкала их на соперничество.

Одна из небольших стычек произошла совсем недавно на уроке географии. В этот день, как, впрочем, почти и всегда, географии в школе был отведен последний час. Антон долго не мог понять, почему так получается? Роман пояснил ему:

— О, мне мама рассказала. К концу занятий ребята устают, начинают озоровать. Учителя все это знают. И вот тогда нам «на десерт» оставляют Анну Тимофеевну. А у нее, сам знаешь, ребята как сидят: шмель пролетит — всем слышно.

Действительно, Анна Тимофеевна, несмотря на молодость, несмотря на то, что работала первый год, как-то удивительно умела поддерживать дисциплину в классе. Казалось, для этого она не делает никаких усилий: не кричит на учеников, как, например, преподавательница биологии, не топает ногой, как «англичанка», а между тем, когда директор идет по коридору, останавливается у дверей и слушает, как кто себя ведет в классе, то впечатление получает такое, будто в восьмом никого нет — так там сидят тихо. Секрет заключался в том, что Анна Тимофеевна прекрасно знала материал и умела интересно его подать. Она еще студенткой не раз ездила в туристские походы на Сахалин, в Карпаты, на озеро Иссык-Куль, а теперь собиралась в новую экспедицию. Если на уроке кто-то начинал баловаться, Анна Тимофеевна прекращала объяснение и, спокойно взглянув на озорника сквозь большие очки, говорила: «Коле Чегодайкину хочется попаясничать? Давайте подождем». И ученики, которые с удовольствием слушали Анну Тимофеевну, сами начинали шикать, а то и давали подзатыльники виновнику, и он тут же затихал.

В этот день Анна Тимофеевна, вывесив на доске карту, долго рассматривала раскрытый классный журнал, потом, подняв голову, спросила:

— Кто из вас давно не был у карты?

Класс молчал, как это чаще бывало в начале урока, когда еще ученики «не раскачались».

— Желающих пока нет? Ладно. Тогда попросим Лешу Кобзева.

Кобзев неуклюже поднялся из-за своей парты.

— Что, Анна Тимофеевна, моя фамилия по алфавиту стоит первой? Передо мной еще буква «А». Алимайкин. После «Б». Баляскин. Дальше…

По партам побежали улыбки. Улыбнулась и Анна Тимофеевна, может быть даже довольная, что класс расшевелился. Однако, зная меру, остановила веселье:

— Считай, Леша, что мы уже дошли до буквы «К». Так что твоя очередь, выходи.

— Почему моя? — заупрямился Кобзев, которому понравилось, что на него все смотрели с одобрением, ожидая новых чудачеств. — Моя фамилия как читается? «Ко-о…» А передо мной стоит «Ки-и…». Вот его и вызывайте, — кивнул он на Кичапина.

Класс наградил Лешку за находчивость смехом. Переждав его, Анна Тимофеевна спокойно сказала:

— Размялись немножко? Ну а теперь займемся делом. Кобзев, бери указку и покажи нам на карте Мангышлак.

Паренек вышел к доске. Надолго задумался, внимательно рассматривая раскрашенную карту.

— Ну, Леша? Пошевеливайся.

Он пошевелился и опять замер. После вторичного понукания наконец пополз указкой на Урал, не обнаружив там Мангышлак, перебрался в Сибирь. Поелозив указкой, ткнул наугад и, шевеля губами, стал читать название.

— Казахстан, — шепнули с первой парты.

Указка поползла вниз.

— Еще южнее, — вновь подсказали ему.

— Ищи Каспийское море!

— Тихо, тихо, — сказала Анна Тимофеевна. — Не мешайте Кобзеву путаться. Он сумеет это и без вашей подсказки.

В классе послышался смешок.

Уши, шея и даже лоб Кобзева побагровели. Наконец он обвел указкой полуостров.

— На этот раз угадал. Что ж, Леша, не знаешь карты, не готовился? А вдруг тебе бы самому пришлось поехать на Мангышлак? Что же, ты последовал бы примеру госпожи Простаковой из «Недоросля» Фонвизина? Она всегда рассчитывала, что «извозчик довезет». А у тебя была бы вся надежда на самолет, летчика?

Смеялись на всех партах. Кобзев кусал губы, сопел, видимо готовый сквозь землю провалиться.

Это тоже был один из методов Анны Тимофеевны: она незаметно делала как-то так, что сам класс высмеивал невежество своего товарища, и тот, перемучившись у доски, в следующий раз уже назубок выучивал задание.

— Мне ни Простаковы-госпожи, ни летчики не надобны, — пробормотал сквозь зубы Кобзев. — Путешествовать не собираюсь. В колхозе вкалывать буду. И на поле можно заработать золотую звездочку.

— Разумеется. Труд землепашца один из самых почетных. Только разве образование кому-нибудь и когда-нибудь мешало? Грамотный человек и работает лучше, да и жить ему интересней.

Она прошлась перед партами.

— А теперь продолжим по алфавиту, как ты предложил. Кичапин, прошу к доске.