На берегу Тьмы

Катерина бросилась к нему:

– Да как же? Что же? – слезы мешали ей говорить.

Николай обнял ее. От него непривычно пахло дымом, керосином и дегтем.

– Я за тобой, Катерина. Времени мало. Собирайся.

Катерина отшатнулась:

– Как? Что ты? Я не могу!

Николай торопливо заговорил:

– Я вернулся за тобой. Слышал про все: про голод, про то, что творят красные. Бери детей – поедем. Я не могу без тебя.

Катерина заплакала. Тут, как будто чувствуя свою мать, в комнате закричала Глаша.

Николай снял шапку и устало опустился на стул.

– Ну, знакомь.

– Это Глаша. Я сейчас, покормлю только.

Катерина кинулась к Глаше, торопливо сунула ей грудь. Пока девочка жадно сосала, Катерина думала. О своей трудной жизни с Александром, об их непростых отношениях, о том, что от плохого питания у Коли кривые ноги и плохие зубы. Она смотрела на Глашу и размышляла, какой вырастет ее девочка, если голод продлится? Смогут ли они послать на учебу Сашу? Вспомнила о проданных обручальных кольцах, о своей мечте когда-нибудь учиться. Про Митрия, который гоголем продолжит ходить по селу, безнаказанно сгубив не одну жизнь, и который будет угрожать ей и ее семье. Про озверевшие лица красноармейцев, которые искали у них зерно… За окном послышались звонкие голоса Саши и Коли. Сыновья, прихватив ледянки – лукошки, смазанные снизу навозом и постоявшие на морозе, – шли кататься на горку. Она покормила Глашу и вышла к Николаю.

– Слишком поздно, Николай… Как я объясню детям? Что обменяла их отца на легкую жизнь? Они не простят.

– Они не выживут здесь, – перебил ее Николай. – Оглядись вокруг – как ты живешь.

– А как я буду жить, зная, что мой муж остался здесь один? Он же сгинет! Он ни в чем не виноват. Это же предательство.

Николай схватил Катерину за руки и стал их целовать:

– Одумайся, милая моя!

Катерина почувствовала на руках его слезы:

– Я знаю, что ты многим пожертвовал ради меня, что рисковал. Но я того не стою.

– Ты же погибнешь здесь, и дети твои тоже.

– Значит, такова воля Божия. Не могу я при живом отце тайком детей у него отнимать. А сама я без них не смогу.

– Скажи мне одно, – попросил Николай, – только одно. Ты любишь меня?

– Люблю, – прошептала Катерина.

– Значит, все не зря.

– Уходи же теперь.

Николай жадно прижался к ней губами. Он несколько лет мечтал об этом. Он верил, что сегодня она поедет с ним, что они никогда больше не расстанутся, но не мог забрать ее силой.

В коридоре затопали мелкие шажки, и через секунду вошел румяный после мороза Коля, в валенках, завернутый в старый поношенный засаленный тулупчик. Материнский латаный-перелатаный шерстяной платок на его голове перекрещивался на груди и завязывался сзади на поясе.

– А это кто? – спросил Николай, присаживаясь на колени и рассматривая ребенка.

– Это Николай.

– Хорошее имя…

На крыльце послышались шаги.

– Александр с работы вернулся, он теперь в совхозе работает, – чуть слышно сказала Катерина. Ее сердце бешено забилось, как тогда, когда Николай на коленях делал ей предложение в родительском доме.

– Мне сказали, он уехал в район, – упавшим голосом сказал Николай.

Дверь открылась. Александр, увидев Николая, от неожиданности замер, а потом бросился к нему:

– Радость-то какая! Николай Иванович! Вы почему здесь? Как? Вы же должны быть в Финляндии?

Николай обнялся с Александром:

– Был там. Потом жил в Париже. Вся семья моя там. А теперь приехал за ней. – Он показал на Катерину. – Отпусти ее.

– За ней? За кем?

– За твоей женой и за твоими детьми, – спокойно ответил Николай.

– Ничего не понимаю, – сознался Александр и сел на стул, где только что сидел Николай.

Николай сел напротив:

– Я люблю ее и всегда любил. Здесь жить невозможно – ты сам видишь. Советы заморят вас всех голодом. Я не могу знать об этом и сидеть сложа руки. Ты благородный и честный, помоги же мне спасти ее.

Катерина сняла тулупчик с Коли, вывела сына в соседнюю комнату и закрыла за ним дверь.

Александр молча смотрел на Катерину. Его глаза вдруг стали серыми и пронзительными.

– Так ты тоже любишь его? – спросил он нарочито безразличным тоном.

– Я… – начала говорить Катерина, но вдруг заплакала.

– И давно? – спросил Александр, вытряхивая махорку и скручивая папиросу.

Катерина сбивчиво заговорила:

– Все не так, Саша. Ты не понимаешь.

– Это я ее люблю, а не она меня, – вмешался Николай.

– Давно?! – закричал Александр, не слыша и не слушая его, отбросил махорку, вскочил и схватил Катерину за плечи.

Николай мгновенно освободил Катерину, оттолкнул Александра, подошел к нему вплотную и сказал:

– Запомни: она ни в чем не виновата перед тобой. Всегда была верна тебе. Но и то правда: я любил ее и хотел для себя. И она об этом знала. Знала, но никогда не нарушила клятвы, данной тебе. А теперь послушай: на Украине голод. То же будет и у вас. Отдай их мне, ее и детей, – я их вывезу отсюда, спасу. Забудь про гордыню свою. Подумай о детях.

– И кем же она поедет с тобой? Твоей любовницей? – выкрикнул Александр.

– Нет, не любовницей – женой. Я развелся с Анной. И детей твоих усыновлю и устрою, если отпустишь.

– А ты что скажешь? – Александр снова сел и выжидающе смотрел на Катерину.