На берегу Тьмы

В усадьбе тем временем шли торопливые сборы – готовились ехать за невестой. Александр нервничал и все никак не мог повязать себе шейный платок – пальцы не слушались, ему казалось, что он как-то неподобающе одет, поэтому невпопад спрашивал совета и помощи Николая, а Николай, не спавший всю ночь, молчал, пил кофе и курил одну сигарету за другой, игнорируя все происходящее. Только Петр Петрович оставался рассудительным и собранным – с утра сбегал на кухню и убедился, что свадебный обед готовят как полагается, а сейчас командовал во дворе кучерами и указывал бабам, как украшать подводы. Наконец, помолясь на иконы, троица села в свадебный поезд с традиционно нечетным числом подвод и покатила в Дмитрово.

Приехав в деревню, Николай-дружка и Петр-полудружье отправились выкупать невесту, оставив волнующегося Александра дожидаться у подводы. Как полагалось, ворота оказались заперты. Под веселое улюлюканье ребятишек и под присмотром деревенских зевак началась «торговля».

Николай дурным голосом, притворяясь деревенским мужиком, начинал:

– Мы приехали не за лисицей, не за куницей, а за красной девицей, есть тут у нас девушка сговорена, подарочком одарена.

Ему отвечал Тимофей Бочков:

– Я пустил бы, да выросла у меня среди двора береза – ни пешему пройти, ни конному проехать.

На что Николай, войдя в раж, отвечал:

– Нам твоя береза не помеха, мы приехали не одни: нас приехало семеро саней, по семеро на санях, по двое на запятках, по трое на загрядках.

– Так продолжалось около получаса. Николай, по научению Петра, бойко препирался с Тимофеем, припоминая шутки и прибаутки до тех пор, пока им не сказали: «Просим милости» – и не отперли ворота.

Николай скрепя сердце, понимая, что вот оно, неизбежное, что надо перенести эту боль, прочувствовать ее до конца, и только тогда возможно исцеление, вернулся за Александром и за руку ввел его в бочковский дом. Невеста с подневестницами, Глашей и Полей, стояла за перегородкой у печи.

В белом подвенечном платье Катерина казалась такой трогательной и красивой, какой он никогда ее еще не видел, и Николаю на мгновенье почудилось, что это его она ждет, что это он, а не Александр, женится на ней сегодня. Перед его глазами пронеслась вся их будущая жизнь, которая невозможна, представились дети, которым не суждено родиться.

Николай, рассеянно заплатив девушкам по рублю, дрожащей рукой вывел Катерину к жениху. Совершенно забыл, что нужно делать дальше. Ему со смехом подсказали, и он, как полагается, обвел молодых три раза вокруг обеденного стола.

Федор с Дуськой кое-как благословили жениха и невесту иконами и караваем: Федор так набрался с утра, что Дуське пришлось держать мужа и молиться, чтобы он чего-нибудь не устроил в самый ответственный момент. Счастливых Катерину и Александра вывели во двор и усадили порознь на подводы. Николай, куражась напоказ, балагурил и щедро осыпал свадебный поезд хмелем и рожью, а Петр как заведенный щелкал вокруг кнутом, отгоняя нечистую силу. Наконец отправились в церковь.

Перед венчанием отец Ефрем посадил растерянную Катерину на скамью, строго велев никому к ней не подходить. Она слышала, как у алтаря разговаривают Александр, Николай и отец Ефрем, шутят, но ей вдруг показалось, что сегодня любимая Тихвинская смотрит строго, с осуждением. Знак, дай мне знак! Какая будет моя доля? Помоги мне, спаси меня! Прости мне грехи мои, Матерь Божья! От волнения и от терпкого запаха ладана Катерине стало нехорошо, она заплакала. Слезы полились сами собой, обжигая щеки: ей стало жалко свою никчемную разнесчастную дозамужнюю жизнь, родителей, а прежде всего самою себя. Вспомнился Николай, как он плакал тогда, когда отвозил ее в санях к родителям, его бледное и несчастное лицо, когда он сегодня ее увидел. Ох, что станется со мной теперь? Что меня ждет?

Катерина, так сильно желавшая этой свадьбы, радовавшаяся ей, вдруг обо всем пожалела: что встретила и полюбила Александра и что согласилась выйти за него. Жил бы он счастливый со своей ровней, грамотной, благословленный отцом, а она жизнь ему всю, змея, перекрутила, от родни отбила. Грешница, пусть сама того не желая, влюбила в себя женатого Николая. До этого мгновения ей казалось возможным передумать, все вернуть обратно, а теперь, сидя в подвенечном платье на скамье под иконами, она почувствовала неотвратимость того, что происходит. Захотелось скрыться, убежать, но что люди-то скажут? Мать? Как дальше жить? А с ним что будет, с Александром?

Мысли путались, сомнения обуревали Катерину. Каким он станет для нее мужем? Внезапно откуда-то взялся страх, что он, ее Александр, такой нежный и мечтательный, который на одну минутку приезжал с полей, лишь бы только пожелать ей доброго утра, станет ее бить. Откуда-то взялась дурная мысль: вот Любку муж забил – одна рука вдоль тела висит, нерабочая. А он загулял с бабой из Подсосенья. И вся деревня про это знает.