На берегу Тьмы

Горят свечи воску ярого;
Ах, жалко плакала свет Хавроньюшка.
Унимал ее родной батюшка,
Уговаривала родна матушка:
Не плачь, не плачь, мое дитятко!
Уж я тебя не в полон даю,
Не в полон даю, не полонить хочу;
Уж я тебя замуж отдаю,
За умного, за разумного,
За белого, за румяного,
Ведь я тебя не одну пущу,
Не одну пущу, поезжан пошлю,
Поезжан пошлю, сваху снаряжу.
Государыня моя матушка!
Я сама знаю, про то ведаю,
По домам гости все разъедутся, И сватьюшки все разойдутся,
Одна я, младешенька, остануся
На чужой дальней на сторонушке,
У чужого отца, матери,
У чужого роду-племени.

Эта песня и все последующие казались такими безотрадными, что Катерина, забыв про радость, только что владевшую ей, плакала, не переставая, – бабы знали свое дело. Она оплакивала и себя, и свою судьбу, и молодость, и красу, и родителей – все то, о чем пелось весь вечер.

Тем временем гости веселились от души: вину, водке, браге не было видно конца. Родственники Катерины удивлялись обилию: щи с мутной жирной поволокой, лоснящийся окорок, словно лакированный молочный медовый поросенок, очевидно, подавившийся яблоком, ароматные куриные потроха. На десерт Агафья расстаралась: соорудила большой яблочный пирог со взбитыми сливками.

Николай весь вечер казался неестественно веселым. Гости остались в восторге – сам барин дружкой их развлекал, байки рассказывал, бражки подливал – такого чуда еще не видали. Наконец он выдохся – притворяться больше не осталось сил.

Николай подозвал Дуську и попросил выслать на минуту Катерину:

– Слово мне сказать ей нужно.

– Нехорошо это, Николай Иваныч, – засомневалась Дуська.

– Ничего, всего лишь слово сказать – и только. Посмотри – все пьяные уже.

И правда, гости частью спали, опустив головы прямо на стол, частью пели задушевные песни, попивая бражку.

Дуська, заметив, что Глашка с подружками куда-то убежала, а Александр горячо спорит с Петром Петровичем, отправила Катерину:

– Иди-тка, Катька, во двор, в амбар – там Глашка тебя дожидается, плохо что-то ей.

Николай ждал Катерину в темноте, вдыхая пыльный запах сена и смолоченного зерна. За стеной, в хлеву, возились сонные поросята. Дверь заскрипела, по стенам пробежали тени, и в амбар вошла Катерина. Николай тронул ее за плечо:

– Не бойся, это я.

– Да отпустите вы меня! – Она выскользнула, вырвав у него из рук край фаты, собираясь убежать.

– Катерина, постой. – Николай протянул ей руку, в которой что-то блестело. – Подарок – прабабкино кольцо. Пригодится тебе однажды.

– Нет, – прижав руки к груди, она еще дальше отступила к двери.

Николай подошел к Катерине вплотную, сжал ее ладони и вложил в них кольцо:

– Возьми – в трудную минуту оно выручит тебя.

Катерина заупрямилась:

– У меня не будет трудных минут!

– Эх, Катя, тебе не миновать с ним горя. Впереди тяжелые времена – я точно знаю. Кольцо спасет твою жизнь. Возьми!

– Подарок дорогой. Я спрошу Сашу.

– Катя, живи своим умом.

– Почему же? Я теперь должна слушаться мужа. – Она попыталась высвободить ладони, но Николай крепко держал их.

Он почувствовал, как нечеловечески устал за сегодняшний день. Капельки холодного пота побежали у него по спине. Николай выдохнул:

– Наступит день, и ты поймешь, что больше не любишь его. Ты прозреешь. Тебе будет страшно и одиноко. Но знай: я всегда буду думать о тебе и разделю твое горе, где бы я ни был. Ты пройдешь тот же путь, что и я: семья, дети, но при этом одиночество, бескрайнее одиночество. Мы встретимся и будем наконец вместе. Я точно это знаю. А пока будь счастлива, пусть этот миг продлится как можно дольше. Я дождусь. – Николай крепче сжал ее пальцы. – Возьми.

Он притянул ее к себе и обнял. Катерина почти не дышала. Ему казалось, что она мистически близка ему. Их секрет, их чувства навеки сроднили его с нею, они никогда отныне не станут чужими, что бы ни произошло в жизни каждого.

– Катерина, – не сдержавшись, прошептал Николай, взяв ее за подбородок. Позже ругал себя, что страстно целовал ее, такую нежную и беззащитную в тот момент, пока не почувствовал слезы щеке.

– Это в последний раз, обещайте!

– Хорошо. Я знаю, – сказал Николай, пытаясь запомнить запах ее волос.

Хлопнув дверью, он вышел.

Александр встретил Катерину на крыльце флигеля. Она грустно улыбнулась ему.

– Где ты была?

– Да так, жарко вдруг стало, – соврала Катерина. Она первый раз солгала ему, в чем тут же упрекнула себя.