На ближневосточных перекрестках

Слева в мареве виднеются телеграфные столбы, идущие вдоль железной дороги. С каждым километром они все лучше, различимы. Вскоре пересекаю железнодорожное полотно и упираюсь в скрытый за насыпью глинобитный сарай, у которого стоит несколько грузовых автомашин. Это железнодорожная станция Лакит.

В глинобитном, обитом рекламными щитами пепси-колы сарае, оказавшемся придорожной харчевней, на длинных лавках, застланных циновками, отдыхают шоферы грузовых автомашин и их попутные пассажиры, едущие в Басру. В правом углу — невысокая стойка, за которой приказчик торгует прохладительными напитками в запотевших бутылках, извлекаемых из недр белоснежного современного холодильника. Рядом со стойкой — низкий узкий проем, ведущий во второе помещение. Там комнатки-каморки, где можно провести ночь.

После взаимных приветствий рассказываю соседям по столу о своем путешествии. Среди посетителей оказываются несколько человек, которые не раз бывали в Чубейше.

— Чубейш занимает несколько островов, — говорит один из них — учитель по профессии, — Название города происходит от глагола «кябаса», т. е. «прессовать», «утрамбовывать», так как созданные людьми острова, на которых расположился город, сделаны из плотно утрамбованной земли и камыша.

— Раньше каждого человека, живущего на озерах, считали глубоким невеждой, — вступил В разговор шофер со спокойным взглядом много повидавшего на своем веку человека, — Если хотели подчеркнуть темноту и необразованность, говорили, что «такой-то приехал с озер». Но сейчас это уже не так. 20 лет назад действительно грамотных людей на озерах можно было пересчитать по пальцам, а сегодня почти в каждой деревне есть школа. В Чубейше есть даже средняя школа для девочек, где их учат не только писать и читать, но и петь песни, что еще несколько лет тому назад считалось одним из самых, больших преступлений против нравственности.

Он рассказывает и о том, как в болотах покончили с малярией, пустив в воду мальков рыбы, питающихся личинками комара. Это было после антимонархической революции 1958 г., и благодарное население озер называет эту рыбу «джумхурия» (республика).

Мой отдых подходит к концу. Посетители харчевни объявляют меня своим гостем и заставляют убрать приготовленные для расплаты деньги. Они предлагают мне кусок льда, который может пригодиться в пустыне для охлаждения как питьевой воды, так и радиатора автомашины. Большие бруски льда шоферы возят всюду с собой в оцинкованных ящиках, приделанных к шасси автомашины. Мне же его класть некуда…

Дорога от Лакита до Эз-Зубайра идет по пустыне, сплошь усыпанной мелкой галькой. Пейзаж оживляется только телеграфными столбами вдоль полотна железной дороги, редкими указателями дороги на Басру да кустиками серовато-зеленой травы, растущей в затененных местах.

Перед Эз-Зубайром я впервые увидел нефтяные скважины «Басра Йетролеум. Компани» — небольшие, аккуратно огороженные колючей проволокой квадратные участки со сложными переплетениями серебристых труб и вентилей. Справа от дороги в сгущающихся сумерках багровым заревом горели газовые факелы.

Асфальтированная дорога начинается незадолго до Эз-Зубайра. Асфальт, видимо, укладывали прямо на песок, и поэтому полотно во многих местах просело. Этой дорогой никто и не пользуется. Все предпочитают ездить по хорошо накатанной обочине.

Эз-Зубайр — небольшой город. Его считают центром контрабандной торговли с лежащим от него в 180 км богатым Кувейтом, откуда переправляют тайком дорогие часы, транзисторные приемники, американские сигареты. Все дома в городе прячутся за высокими, глухими заборами и окованными медью тяжелыми дверями.

Через аллею, засаженную туей, попадаю к полуразрушенному минарету, называемому местными жителями башней Синдбада-морехода. За ней уже видна Басра — родина этого отважного мореплавателя, о приключениях которого сложено столько удивительных сказок.

Вдоль полноводной Шатт-эль-Араб на десятки километров растянулись, повторяя излучины реки, плантации финиковых пальм. Посаженные на разбитый на квадраты участок, они похожи с самолета на равномерно расставленные крошечные зеленые зонтики.

Во впадающей в Персидский залив Шатт-эль-Араб два раза в день поднимается уровень воды. Приливная волна из залива бежит вверх по реке, выталкивая из низких берегов более легкую пресную воду, которая разливается по многочисленным каналам, орошает финиковые пальмы и одновременно удобряет почву, оставляя на полях тонкий слой плодородного ила.

Арабская пословица гласит: «Финиковая пальма хорошо плодоносит, когда ее ноги купаются в воде, а голова жарится на солнце». Лучших условий для ее произрастания, чем в Басре и южных районах Ирака, найти нельзя — изобилие воды и высокая, приближающаяся к 50° температура летом. Недаром здесь сосредоточено 13 млн. деревьев из 32 млн., произрастающих в Ираке.