На бурных перекатах

И один из «воров в законе», мол, испугался, что Зяма пошлет на свободу «маляву» о его беспределе. А там могут это не одобрить и лишить «пахана» финансирования. Вот и заказал его своим шестеркам. Они его за штабелями леса подкараулили, сбили с ног и давай мутузить батогами. А уже темень была – глаз выколи!

И забили бы до смерти, но тут я на их беду оказался. На беду, потому что помял я урок изрядно, и хоть они и смогли убежать, но Зяме не составило труда вычислить их на следующий же день. И вычислил, и посчитался с ними, а заодно и с тем, кто послал его на пилораму, куда якобы его зовут «на сходку». Ну, а путь туда аккурат мимо тех штабелей. В общем, сдружились мы, хотя общего-то между нами как раз было немного. Но когда узнали, что оба жили в Херсоне, сблизились еще больше. Спорили, конечно, обо всем, но без последствий.

Как-то в разговоре я упомянул имя моего бывшего командира Ивана Нагнибеды, и тогда он мне рассказал о его гибели и о роли Бузыкина в этом деле. Дескать, этот чекист ловко тогда сманипулировал двумя враждебными друг другу людьми. Одним, мол, ударом двух зайцев убил. Причем в прямом смысле. Ваня ведь, находясь под арестом и подвергаясь пыткам, ухитрился застрелить своего бывшего ординарца Охрима в подвале «дома Рабиновича». А потом пустил пулю в лоб и себе. Дело в том, что как раз Охрим и истязал его в том подвале: после гражданской он сделал быструю карьеру чекиста и лютовал в особенности с теми, кому когда-то подчинялся. Отблагодарил, стало быть, своего командира. Выиграл от этого только Бузыкин, который подсунул Ивану в камеру наган, но дело сумел представить так, будто тот при допросе сумел вырвать оружие у самого Охрима.

Таким образом Антон избавился от двух ненужных ему свидетелей, каждый из которых что-то знал о нем. А поскольку это «что-то» знал и Шлеймович, то сразу понял, чем это может кончиться и для него. К тому же и тот наган Бузыкин приобрел у Зямы. Тогда-то, чтобы хоть как-то подстраховаться, он рассказал обо всем Полуяровским. Между прочим, Нагнибеда был родным братом Ксении.

– Так-так-так, – нетерпеливо задвигался вместе с табуреткой Лукин. – Кое-что проясняется. Дальше.