На бурных перекатах

А Антон и без него давно в свою звезду поверил и не стал гнать льстеца. Такие речи – это ж как бальзам на душу. Только все равно начинал уже чем-то горчить этот бальзам. Не все ладно было на душе после встреч с теми двумя верующими, все чаще задавался он вопросом, чему они радуются. Вот он – понятно, чему: потому что остался жив. А радовался бы он, если бы пришлось гнить здесь четверть века? Конечно, нет. А эти радуются: они, мол, за веру страдают. Но если бы Бог был, то Он в первую очередь должен был освободить их. А нет: освободили-то уголовников, а верующие как сидели, так и остались сидеть. Вместе с политическими.

Сам Антон, конечно, обязан всем Алине; значит ли это, что она могущественнее Бога? Или милосерднее?

Да ни синь пороху. Даже странно, что вообще о нем вспомнила. И неизвестно еще, чем может обернуться эта ее милость. Все смешалось в башке, и кто разъяснит: где Бог, где порог? Потом вот про Марка прознал...

Петля была готова. Он проверил ее на крепость и обвел взглядом комнату. Нет, лучше во дворе: быстрее заметят и снимут, а то будешь гнить тут до морковкина заговенья. Никто же к нему из деревенских не заходит.

А кто виноват? Сам. Ни с кем по-хорошему не разговаривал, оттого Сычом и прозвали. По первости-то хоть пацаны в огороде озоровали, но как он на них страху нагнал, поймав одного из них, за семь верст с той поры обходят его хутор. Это уж потом прознал, что сирота тот мальчишка (трое их у немолодой уже Прасковьи, а отец сгинул на строительстве Красноярской ГЭС), и сам жалел, что так переусердствовал тогда с ним. Другой раз даже думал, хоть бы, мол, ребятишки «поогородничали», все одно урожай пропадает, но после такой трепки никто из них не осмеливался и близко подойти. Как огня боялись Сыча. Хм, надо же прозвали как. А ведь он, и правда, повадками-то на сыча похож. Мрачный и злобный – сыч и есть. И все же жалко уходить из мира так-то. Из таких передряг выкарабкивался, а теперь вот сам решил свести счеты с жизнью. И это тогда, когда он увидел путь к спасению. Увидел свет Христов.

– Да все правильно ты решил, – тут же шепчет кто-то на ухо, и Антон знает, кто. Ох, и хитер сатана! Хитер и бдителен. Ничем не напоминал о себе, пока его клиент готовился свести счеты с жизнью; но стоило мелькнуть мысли о Христе, он в качестве советника как тут и был.

Куда ни глянь – всюду он. Расползся-распластался по всей комнате, липкими щупальцами так и норовит объять душу. Скользкий он и противный, но слушать хочется.

А тот и рад стараться.