На дорогах Афганистана

Губернатор, пожилой тучный человек, держался сугубо официально. Разговор шел об укреплении старого моста, грозившего обвалиться. Мы вышли на улицу и тщательно осмотрели это историческое сооружение. Казалось удивительным, что по нему еще могут ходить люди и даже ездить машины. Насчитывающая несколько веков конструкция из кирпича была настолько подмыта рекой, что годилась только для разборки. Укрепление древнего моста обошлось бы намного дороже, чем строительство нового. Для временной страховки я предложил вбить несколько свай вдоль провисшего края и показал, как это сделать без помощи механизмов. Набросал несколько эскизов. Мое предложение весьма понравилось губернатору. Между тем я не исключал, что спустя несколько лет машины и люди будут все так же передвигаться по выгнутым пролетам моста, держащегося, казалось, вопреки всем законам механики.

Визит к губернатору закончился около десяти утра. Мне казалось, что теперь мы уже можем без помех вернуться домой. Однако все было совсем не так просто. Гафар и ассистенты непременно хотели остаться в Газни до вечера и приводили всяческие отговорки; покупки, визиты, переговоры, лучший, нежели в Кабуле, воздух Газни расположен на высоте триста метров над уровнем моря). В их полосах слышались нотки недоумения и даже нетерпения.

— Это невежливо, саиб, приехать и тут же, покончив с делами, уехать. Мы почитаем вас за старшего брата, а вы хотите, чтобы мы вели себя, как неотесанные деревенские парни.

Их аргументация, однако, не убеждала меня. Вчера был нездоров Гжесь. Я попросту беспокоился о семье, но не смел в этом признаться. В конце концов мне пришлось согласиться провести в Газни еще два часа, что, впрочем, не совсем устроило моих спутников, судя по их отчаянной жестикуляции.

С меня было уже достаточно шумного и пестрого базара; хотелось вздремнуть перед дорогой. В местной служебной гостинице у нас была одна комната на всех. Я прилег на постель, не раздеваясь, и закрыл глаза. Но заснуть никак не мог. Спутники мои то и дело приносили с базара какие-то свертки, сумки, корзины и жбаны.

Приближалось намеченное мною время отъезда. Гафар и ассистенты собрались наконец все вместе, тихо переговариваясь между собой. Но вдруг я увидел из-под полуприкрытых век, как они стали потихоньку, на цыпочках один за другим выходить из комнаты. Дверь бесшумно закрылась. Я посмотрел на часы. Через пять минут был назначен выезд.

Ровно в двенадцать я вскочил с постели, схватил дорожную сумку и направился к двери. Но она не открывалась. Что за черт! Заело, что ли? Попробовал еще раз — никакого результата. Навалился всем телом — и опять тот же эффект. Меня охватила ярость. Я подбежал к окну. Наша комната в одноэтажном доме, выстроенном на самом краю откоса, была угловой. Сразу под окном — обрыв глубиной метров в семь, а на дне его — огромные остроконечные камни. Я задыхался от гнева. Прыгать? Это было бы уж совсем безрассудно. Отскакиваю от окна и в бессильной злобе ударяю ногой в дверь. Она слегка поддается — видимо не заперта на нижний засов. Я отступаю на несколько шагов, разбегаюсь и изо всей силы наваливаюсь плечом. Раздается страшный треск, обе створки широко распахиваются, и я отлетаю к противоположной стене коридора.

Гордость за самого себя, презрение к работавшим на строительстве дома столярам и, наконец, тот факт, что уже нет запертой вопреки моей воле двери, значительно охладили мой пыл. «Ну теперь-то уж, голубчики, дурака вам из меня сделать не удастся», — подумал я.

Не придя еще в себя от возбуждения, с сумкой через плечо, я направился к базару на поиски своих спутников. Сначала, как и предполагал, нашел машину, потом шофера. При виде меня глаза его округлились. Он невнятно объяснил мне, что понятия не имеет, куда делись все остальные.

Но в небольшом городке, где люди разговорчивы и услужливы, всё на виду. В результате уже через пятнадцать минут я оказался лицом к лицу со своими радостно улыбающимися помощниками.

— Как спалось, саиб?

— Прекрасно, благодарю, — сухо произнес я.

— Что случилось, инженер-саиб? Вы сердитесь? — удивленно спросил Гафар.

— С чего вы взяли? Я очень рад видеть вас. Мы можем немедленно ехать?

— Скоро время обеда, саиб. Покушаем, выпьем чаю — тогда и отправимся в путь. Так будет лучше, не правда ли?

Он смотрел на меня снисходительно и терпеливо, но в его голубых глазах то и дело вспыхивали искорки, как у человека, который прилагает все усилия, чтобы не рассмеяться. Я судорожно сжал кулаки, так что ногти впились в ладонь, и неестественно тихим голосом произнес:

— Нет, мудир-саиб, мы не будем здесь обедать. Едем сию же минуту.

— Но, саиб…

— Прошу вас! — прервал я и, указав рукой на стоящий в нескольких шагах «газик», не оглядываясь, направился к нему.

Интуиция подсказывала мне: продлись разговор еще минуту, я стал бы в глазах этих людей неотесанным простаком, что привело бы к серьезному подрыву уже и без того пошатнувшегося авторитета. Мы подъехали к гостинице за вещами, и вскоре Газни скрылся из виду в клубах белой пыли.