На дорогах Афганистана

— Это ничего, — прозвучало в ответ. — Может, еще чаю?

У старого Якуба я бывал чаще, чем у прочих торговцев коврами, которых считал своими друзьями. Он был моим наставником, помогая осваивать сложную науку о коврах.

Под приобретением ковров не следует понимать просто их скупку, в результате которой можно стать обладателем десятков или сотен экземпляров. Приобретение ковра — это длительная крупная игра, каждый ход которой не менее важен, чем ее результат. Достаточно сказать, что покупка мною четырех больших ковров продолжалась больше года. Человек, который выбирает ковер сразу и заключает сделку в течение нескольких минут, считается в Афганистане глупцом и невеждой. Такому не стоит и показывать, как выглядит настоящая, хорошая вещь. Впрочем, если даже и показать, он не оценит истинную, благородную красоту древнего рисунка, а предпочтет пестроту ковров, изготовленных в расчете на туристов с долларами.

Как-то раз мы с Барбарой решили, что поскольку так или иначе придется купить какой-нибудь коврик на память, то уже лучше сделать это сейчас, чтобы украсить скромное убранство двух наших комнат. Спустя пару дней мы посетили с этой целью один из крупных дуканов.

В большой, темной лавке помимо самого торговца и его помощника сидели два европейца. Склонившись над красно-коричневым прямоугольником ковра, они лениво беседовали на ломаном дари. Завидев новых клиентов, дукандар подбежал к входу:

— Господа хотят приобрести ковер? Прошу. Я могу предложить нечто вполне вас устраивающее.

Не переставая говорить, он схватил один из стоящих у стены рулонов и быстрым, плавным движением развернул его на полу. Брызнули черно-красно-бело-голубые краски — настоящая оргия.

— Бухара, — то и дело повторял торговец, как будто хотел заворожить нас этим словом, засвидетельствовать совершенство предлагаемого образца.

Значительно позже я понял, что названием прославленных ковров пользуется каждый дукандар без малейших угрызений совести, интуитивно угадывая, что в восприятии непосвященных клиентов оно ассоциируется с великолепием и таинствами древнего, сказочного Востока. Позднее, когда я уже сделался почти знатоком, мне не раз приходилось восхищаться «подлинными бухарами» и уверять из сострадания их вновь испеченных обладателей, что это и есть самые настоящие.

Барбаре ковер очень понравился. Он был яркий, «очень восточный» и совсем новенький. Сделка должна была вот-вот состояться, жена хотела лишь немного поторговаться. Но, к счастью, я заметил у стен еще несколько таких же «бухар» и решил, что спешить не стоит. Те двое посетителей, которые уже находились в давке (из обрывков разговора я понял, что они немцы). все еще рассматривали ковер того же самого рисунка, что и наш. Что это был за ковер! Старый и явно бывший в употреблении. Я хотел было обратить на это внимание покупателей, но потом решил, что дефект слишком очевиден. Может быть, у них нет денег на новый? А впрочем, какое мне дело? Пусть себе покупают. На фоне нашего цветистого чуда их ковер выглядел так, будто он находился под закопченным стеклом. По совести говоря, мне даже не хотелось смотреть на него.

Торговец продолжал уверять нас, что во всем Афганистане мы не найдем ничего лучшего, чем его ковер; тем не менее мы вышли из лавки, так и не сделав покупки, вслед за немцами, которые поспешно направились к стоящей неподалеку машине.

Только теперь я заметил их волнение. Один из них, худой, с маленькой головой, распахнул дверцу машины и взял лежащую на сиденье книжку. Полистал ее и вдруг ткнул пальцем в открытую страницу.

— Тот самый! Какой красавец! — крикнул он приятелю.

И они начали возбужденно похлопывать друг друга по спине.

Я в недоумении пожал плечами, однако невольно задумался над таким странным вкусом. Но что, если слеп я, а видят они?

В третьей или четвертой лавке мы вновь столкнулись с теми же немцами. Пока мы выслушивали, как торговец расхваливает очередную «бухару», они высматривали что-то по углам и наконец попросили показать большой ковер. Светлый орнамент образовывал крест во всю его длину и ширину. Немцы посмотрели, покачали головами и вдруг заинтересовались маленьким молитвенным ковриком. По темно-коричневому фону на нем были разбросаны небольшие стилизованные кресты, обрамленные тремя рядами белого и бежевого орнамента. Кайма с одной стороны была вытянута в форме треугольника, имитирующего крышу мечети. Отчетливо выделялись те места, где во время молитвенных поклонов должны находиться руки молящегося.

Пока Барбара была занята разговором с торговцем, я приблизился к немцам.

— Простите, что это за ковер? — обратился я к худому покупателю.

— Это же «балюч». Вы обратили внимание на орнаменты в центре?

— Да, разумеется, — соврал я, не моргнув глазом.

— Эта гирлянда из листьев, она великолепна! Не правда ли?