На дороге стоит – дороги спрашивает

В тревожном сне не стихает гул —
Кто-то, огромный, громадами движет.
От горизонта цепью враги идут —
Всё ближе, ближе, ближе.
Они уже рядом – он в их кругу:
«Куда подевалось оружье?
Драться руками голыми я могу,
Только бы выбраться мне наружу!»
Очнулся.
«Опять этот жуткий бред.
Встать? Пойти прогуляться?»
Жена пробудилась.
– Паша, ты болен?
– Нет, Катя! Нет!
– Не смей по улицам шляться!
И смолкла, сомкнув ненадолго уста:
«Он чем-то встревожен…

Лежит, не смыкая век,
Лежит, словно втиснутый
в ложе Прокруста,
Любимый, единственный,
мой дорогой человек».
– Где, Паша, милый, твоя душа?
Видать, она за порогом?
– Есть проблемы, Катя?
Днём будем решать.
О душе посоветуйся с Богом.
…Луна появилась на небе.
Катя ушла с головой в сновиденья.
В окно, не зашторенное, льётся Селены свет —
Свет вселенской тоски.
В комнате молчаливые парят приведения.
Будто с ладони феи, из форточки на пол
Сыплются лунные пятаки.
Встал сомнамбулой Павел с ложа —

В сиянье лунном его не узнать лица.
Код сомнамбулы загадочен, сложен —
В прострации Павел глянул на скрипку отца.
– Пётр музыкант бардзо добжий!
«Голос свыше? Речь польская? Чудеса!» —
У Павла волненье сдержать нет сил —
Воспалённым взором он к скрипке приник:
«Если бы знать,
кого про этот голос спросить?»
Из сумерек, воочию, – сам-друг отец возник.
Благоговейно скрипку он в руки взял,
.Смычком отзывчивых струн коснулся,
Деку плотно к плечу прижал,
К Павлу, внимавшему неба жителю,
повернулся:
– Всё в мире подлунном – тлен.
Только дух небесных гармоний вечен.

Музыка сфер поднимает с колен.
Юн апофеоз Девятой Бетховена и сердечен!
.Луч света небесного —
«Рондо каприччиозо» Сен-Санса!
А пламенеющий страстью Брамс!
И песнь моей молодости —
Как сенсация:
«Мы – красная кавалерия, и про нас
Былинники речистые ведут рассказ…»
… Плена позор, большие потери
Принёс Первой конной на Вислу поход.
Мне, рядовому, Бог посулил обретение —
Анну-коханну дал в жёны —
Суровый двадцатый год».
Старая польская скрипка —
Родителей Анны подношенье, свадебный дар.
В корчме на пирушке
к плечу прижималась шибко,

Танцевавших-свадебных вгоняя в жар.
…Очнулся Павел. Истома и вялость.
Сердце колотится: «Тук-тук-тук!».
Но меланхолии, как не бывало.
Испарился тревожного сна испуг.
«Отец… Он был рядом со мною.
Он о музыке сфер говорил.
Он появился одновременно с луною…
Луна. Скрипка старая.
Небожитель неслышимо воспарил.
О, эта старая польская скрипка!
От неё семейных преданий счёт.
Она пробудила в памяти зыбкой,
Какое крепкое у отца плечо.
Скрипке, конечно, хотелось признаться,
Как любила это плечо,
Как старалась к нему прижаться,
Как пела нежно коханна и горячо».