На дороге стоит – дороги спрашивает

Ну, а чем сердце успокоится? У Андрея Прозорова, например, он – первопроходец по части ослепления мещанскими добродетелями? У иных опасных для творческих личностей особ женского рода?.

В заключительном акте пьесы Чехова, злополучный Андрей Прозоров и философствующий пьяница доктор Чебутыкин обмениваются многозначительными репликами. Разговор о Наташе, жене Прозорова.

АНДРЕЙ. Жена есть жена. Она честная, порядочная, ну, добрая, но в ней есть при всём том нечто принижающее её до мелкого, слепого, этакого паршивого животного. Во всяком случае, она не человек. Говорю вам как другу, единственному человеку, которому могу открыть свою душу. Я люблю Наташу, это так, но иногда она мне кажется удивительно пошлой, и тогда я теряюсь, не понимаю, за что, отчего я так люблю её или, по крайней мере, любил…

ЧЕБУТЫКИН (встаёт). Я, брат, завтра уезжаю, может, никогда не увидимся, так вот тебе мой совет. Знаешь, надень шапку, возьми в руки палку и уходи… Уходи без оглядки. И, чем дальше уйдёшь, тем лучше.

Пришёл час разлуки, и Владимир Петрович Котов, сложив в чемоданы необходимое, ушёл из дома, из своей комнаты, где родился как поэт, ушёл, как советовал Чебутыкин, не оглядываясь. Однако его лирический багаж, наработанный в комнате, что в доме, построенном великим русским зодчим Щусевым, фигурально выражаясь, разошёлся, подобно тому, как «Горе от ума» Грибоедова, на пословицы. Я часто, в благостном состоянии, пою одну из песен-баллад Володи Котова. Она до сих пор звучит по радио, да и ТВ не брезгует ею.

Не кочегары мы, не плотники,
Но сожалений горьких нет, да, нет!
А мы монтажники высотники
И с высоты вам шлём привет!
Трепал нам кудри ветер высоты,
И целовали облака слегка.
На высоту такую, милая, ты
Уж не посмотришь свысока, свысока.

Не забывайте же о высоте, высота в жизни вещь не лишняя.

Сильно клонило Владимира Маяковского к Лиле Брик. И тома поэзии Маяковского тому убедительное свидетельство. Главное – она на всю жизнь, его и свою жизнь, Музой поэта была. Про то всё сказано и не только в поэме Маяковского «Про это». Когда его не стало и «горлопана, главаря», грозившего «перешагнуть через лирические томики, живой с живыми говоря» стали забывать, предавать забвению, Лиля Юрьевна Брик обратилась с проникновенным посланием к Сталину, и последовал от вождя ответ, в котором содержалось будущее поэта революции: «Маяковский – лучший, талантливейший поэт нашей эпохи». Этого было достаточно, чтобы вернуть действительно великого языкотворца и трибуна в жизнь. И как вернуть! Кому ещё достались в таком объёме посмертная слава и признание?! Хрестоматийный поэт.

…Наше появление в Большом зале Консерватории вызвало живой интерес. Владимир Петрович представил меня и Женю Лиле Брик, Катаняну и Майе Плисецкой. Пристальный взгляд больших, проникающих внутрь тебя, до глубины твоей сущности, глаз Лили Юрьевны застрял в памяти. Наши молодые лица, наша очарованность друг другом, видимо, породили в ней ассоциации из давно прошедших лет её молодости. Это угадывалось по тому, как вспыхивали и тотчас гасли огоньки в её глазах.

– Очень приятно. Приходите к нам в гости, вам будет интересно, мы, – она кивнула в сторону тогдашнего её мужа, литературоведа Катаняна, – готовимся к открытию мемориального музея Маяковского.

– Спасибо, Лиля Юрьевна. Владимир Петрович рассказывал о музее, о том, какими бесценными раритетами вы располагаете.

Она повторила приглашение. Молчаливый Катанян кивнул благожелательно.

Майя Михайловна – прима-балерина Большого улыбнулась нам и только. Запомнилось, на ней было чешуйчатое, отливающее золотом платье, и она в нём напоминала саламандру из мира песчаных просторов аравийских земель и как бы символизировала дух, стихию огня. «Её кресло второго ряда на одной оси с дирижёрским пультом – не случайная диспозиция, – подумал я. – Она, несомненно, будет воздействовать на автора, её мужа Родиона Щедрина. Сегодня, 17 октября 1958 года в Большом зале консерватории, первое публичное исполнение Первой симфонии молодого талантливого композитора».

Что Щедрин – музыкант большого масштаба не приходится сомневаться – в недавно вышедшем на экраны фильме «Высота», сочинив в фольклорной традиции духоподъёмный, весёлый, с озорными нотками «Марш высотников», он взял на себя, скорее всего нечаянно, партию первой скрипки в фильме о героях пятидесятых годов.