На другой стороне. Слепцы

– Но что оказывается дальше, – продолжал министр, переводя глаза с дипломата на маршала. – Я прибываю сюда, чтобы забрать своих людей, и узнаю, что двое из них готовятся улетать в компании с… – Огоннёров замялся, бегло поглядев на экран, – в компании с этим господином.

Министр выдержал короткую паузу, и затем осыпал присутствующих вопросами.

– Что это? Что это значило? Почему вы забрали моих людей? Что я должен думать?

Огоннёров снова пробежал глазами по экрану с господином Менингэмом и уставился на дипломата. Компьютерный человек заставлял министра покрываться мурашками от страха, объяснение которому Огоннёров отыскать никак не мог. И потому, чтобы скрыть свою позорную эмоцию от собеседников, начал говорить громче, с повелевающими интонациями человека, которому не смеют перечить. Так министр, как правило, общался с подчиненными у себя на родине.

Но здесь перед Огоннёровым сидели свободные люди, не привыкшие лебезить перед начальством или гостями; люди, которые выполняют свою работу по собственному призванию, а не из страха увольнения или ссылки. Глаза дипломата под пристальным взором министра, сохраняли спокойную уверенность и открытость, что вызвало у министра прилив злобы. Ему трудно было сознавать, что его не бояться.

– Почему, – продолжал вопрошать Огоннёров, – мои люди были на вашем корабле? Что вы задумали? Хотели их использовать как заложников? Собирались выведать у них государственные тайны? Может, вы хотели их сделать своими агентами?

Маршал Роннинг развернулся к экрану Менингэма и жестом руки предложил тому ответить, а сам стал молчаливо ждать, что же Менингэм может сказать министру?!

– Господин Огоннёров, а вы можете мыслить какими-либо иными категориями? – спросил Менингэм, разглядывая с экрана министра. Его лицо значительно приблизилось, так что можно было разглядеть рисунок радужки. – Тайны и шпионы, – продолжало лицо, – это всё, что помещается в вашей оплывшей жиром голове. Вы действительно считаете, что у вас есть то, что мы хотели бы украсть? – Менингэм нахмурился. – Впрочем, мне было бы интересно узнать технологию массового запугивания граждан, и ещё, пожалуй, познакомиться с рецептом незаконного и насильственного удержания власти. Хотя, я думаю, здесь второе вытекает из первого.

Господин Менингэм вздохнул и задумчиво нахмурился. Камера отъехала, и фигура компьютерного человека поместилась на экране полностью.

– Мировое господство это мечты, – рассуждал Менингэм, – которыми властолюбцы любят тешить своё эго. Но путь к нему не стоит никаких усилий и тех, жертв, что приходиться возложить на алтарь имперских фантазий. Вся ваша история в этом вашем Содружестве полна необоснованных сказок о превосходстве вашей нации, о привилегиях, которые только вам послали ваши боги. Вы живете в ложных иллюзиях о якобы гениальном мышлении вашего народа. Но на самом деле эта мнимая особенность зиждется на многолетнем тотальном контроле населения, распланированном развитии экономики и технологий. Вы живете под диктовку вашего президента и полностью утратили свободу мышления, свободу интеллектуального развития, свободу действий. Вы станете это отрицать, господин министр, но ведь вам в вашей стране, якобы превосходящей нас в своем развитии, сложно даже вообразить, что человеческий разум можно объединить с суперкомпьютером. Я умер физически почти четырнадцать лет назад, но продолжаю жить благодаря современным технологиям. Вы смотрите на проекцию, которую создаёт моя индивидуальная нейросеть. Ну как вам? – Менингэм на экране подпрыгнул, совершив пируэт, раскланялся и помахал рукой Огоннёрову. – Но давайте начистоту. Мы все здесь взрослые и образованные люди. А уровень моего интеллекта значительно превышает суммарный коэффициент всех здесь собравшихся людей. Потому я твердо могу заявить, что все ваши вопросы и это хамоватое с оттенком надменности поведение лишь пыль в глаза.

– Останови его, – шепнул маршал дипломату. – Он сейчас наговорит столько, что мы никогда не сможем исправить ситуацию.

Дипломат взял слово.

– Господин Менингэм говорит не серьёзно, – Чех натянуто рассмеялся. – Мистер Огоннёров, ваша обеспокоенность, которую вы изложили в форме заданных вопросов, нам совершенно понятна. И мы будем рады дать подробное разъяснение произошедшим событиям.

– Дипломатией здесь ничего не добиться, – прервал Карела Менингэм. – Давайте говорить прямо. Мне, как и целому Королевству, совершенно не интересно, какие тайны вы храните в своей закрытой стране. И потом, вы всерьёз считаете, что использовать ваших людей, как заложников, это стоящий инструмент в гонке технологий? В каком столетии? – Менингэм усмехнулся. – Однако, если исходить из того, что каждый судит других по себе, то, вероятно, вы, министр, без зазрения совести воспользовались бы столь варварским методом.