На другом берегу (сборник)

Димка жил открыто и никогда не скучал. Конечно, он радовался, когда приезжали старший брат с женой и забирали его погостить в наш прежний шикарный дом, но он охотно возвращался ко мне – в хибарку на Промзоне. Целый вечер звучали рассказы о том, где живут и как стажируются Вася с Мариной. На стажировку в закрытую Стратегическую зону государства приглашались исключительно одаренные выпускники школ.

Теоретик Вася по-прежнему не любил рассказывать или расспрашивать, а вот прежняя гордячка Марина оказалась очень внимательной к мальчишке. Она привозила ему уйму подарков, хохотала до изнеможения, выслушивая его познания в области выбора подгузников и приучения ребенка к горшку, помогала выбирать развивающие игрушки для Наташиной дочери. Марина тоже верила, что Вика – моя внебрачная дочь. А Василий не верил.

Он страдал, видя, что мать стала равнодушна к Димке. В последний приезд ему удалось посадить их за общий стол. Света демонстративно молчала при сыне – предателе, который уехал жить с отцом. Вася неуклюжими казенными фразами начал спрашивать об учебе. Димка при этой больной теме стушевался. Марина, с ужасом увидевшая выражение злорадства на лице свекрови, поспешила взять инициативу в свои руки.

Она спросила, во что сейчас модно играть и получила воодушевленный рассказ об играх на пустыре «в терминаторы», после которых гордятся полученными синяками и ссадинами. Некоторые даже подрисовывают себе кровоподтеки, но Димке удалось и самому получить, и поставить приятелю настоящий фингал.

Марина поспешно сменила тему на то, как нравится ему обед. В ответ гость серьезно и основательно поведал и о своих успехах: как приготовить вечернюю запеканку из утренней недоеденной каши или сначала приготовить мясо и картофель для второго блюда, а потом, в той же кастрюле на том же бульоне, – суп из концентратов. Цене и качеству концентратов он посвятил целую главу своего рассказа, потому что в богатом доме, где он вырос, их пробовала только бабушка в молодые годы.

Света без слов удалилась из-за стола. Повеселевший и раскрепощенный Димка в дальнейшем рассказе о Промзоне выдал адреса и имена производителей подпольных спиртных напитков, абортов и продажи временных блокаторов для чипов слежения. Никто из наших не слышал о том, что блокаторы для чипов существуют. А Димка знал, что они еще недостаточно совершенны и при действии свыше трех часов чип все-таки сработает на болевой шок. Нужно успевать выбрасывать адреналин за более короткое время. Сын с невесткой констатировали, что в Промзоне Димка адаптировался гораздо успешнее меня и, помести его в прежнюю среду, он бы умер со скуки.

Бабушка спокойно относилась к рассказам младшего внука. При редких встречах, когда Света соглашалась уехать из дома, чтобы позволить мне навестить старенькую маму, я слушал успокаивающие фразы: «Лучше, когда ребенок выговаривается, а не таит переживания в себе. Его рассказы носят описательный характер, лишены агрессии, страха и напоминают приключенческое осмысление новой действительности».

Полицейский старательно фиксировал результаты опроса. Получалась неплохая картина. В моей полусемье царила хорошая психологическая обстановка. Ребенка не лишали встреч с родственниками. Не было явных финансовых проблем. Я имел возможность оплачивать мамино медицинское обслуживание и дополнительное образование для сына. Правительственная дотация распространялась только на основные образовательные предметы, поэтому возможность перехода в старшее звено исключалась без дополнительных платных услуг.

– Вы меня не слышите. Вы в состоянии отвечать?

– Простите. Повторите последний вопрос.

– Была ли у вас с ребенком беседа по поводу его предстоящей кастрации?

Мы оба внимательно поглядели друг на друга. Каждый хотел понять, в чем будет подвох. Я был готов к вопросу.

– Какая кастрация? Вы можете спросить учителей. Они подтвердят, что предварительные тесты за среднее звено мальчик прошел успешно. Нам говорили, что для перехода в старшее звено нет препятствий.

– Разве бывает старшее звено обучения в индивидуальном варианте?

– Нам обещали посещение на общих основаниях с дополнительными репетиторскими занятиями. Это разрешено и практикуется.

Собеседник стал дотошно уточнять, что и когда говорили учителя, видимо, сверяясь с их показаниями. Я послушно повторил старую версию про прикладную направленность в обучении. Подумал и рассказал, что с одним из преподавателей Дима стал обсуждать вопросы, связанные с религией.

– Вы думаете, что ребенок мог истолковать религиозные постулаты как призыв к суициду?

– Я так не думаю. У меня мать – верующий человек и часто повторяет, что даже уныние – тяжкий грех, не говоря уж о самоубийстве.

– У Димы наблюдалось уныние?

– Нет.

Инспектору надоело меня слушать. Он решил перейти в наступление.

– У вас на словах все гладко. Я готов допустить, что вы с сыном о кастрации не говорили. Но он, живя в Промзоне, разумеется, слышал о ней. Ребенок переживал, боялся. Вы должны были обратиться к психологу. Он бы доказал мальчику, что это – безболезненное облучение и вполне рядовая процедура.