На горбатом мосту

Этот запах весны, он всегда горьковато-тревожен,
И мучительно щедр, и никем не испит до конца.
Надышись допьяна – осень наши грехи подытожит,
И баланс подведёт, и, расчислив, остудит сердца.

В нежной страсти черёмух, в медвяных соцветиях клёнов,

В трепетании листьев и в медленном вальсе стволов
Вечно юная жизнь, улыбаясь светло и влюблённо,
Возрождается вновь отступающей смерти назло.

«Из шалманчика слышится ретромотив…»

Из шалманчика слышится ретромотив
О любви, о тумане-дурмане…
Я взяла бы вина, только весь мой актив —
Сигареты да спички в кармане.

Закурю, безвозвратно здоровье губя,

Обгоревшую спичку сломаю
И меж двух торопливых затяжек себя
На желании странном поймаю:

Пусть не я, но хоть кто-то, грамм двести спросив,

Под мотивчик, что так человечен,
Будет всеми любим, бесконечно красив,
Обаятелен, весел, беспечен.

«Получив от судьбы приблизительно то, что просил…»

Получив от судьбы приблизительно то, что просил,
И в пародии этой почуяв ловушку, издёвку,
Понимаешь, что надо спасаться, бежать, что есть сил,
Но, не зная – куда, ковыляешь смешно и неловко.

Вот такие дела. Обозначив дежурный восторг,

Подбираешь слова, прилипаешь к расхожей цитате.
Типа «торг неуместен» (и правда, какой уж там торг!),
Невпопад говоришь и молчишь тяжело и некстати.

А потом в серых сумерках долго стоишь у окна,

Долго мнёшь сигарету в негнущихся, медленных пальцах,
Но пространство двора, водосток и слепая стена
Провисают канвою на плохо подогнанных пяльцах.

Перспективу теряют и резкость и странно-легко

Истончаются, рвутся, глубинным толчкам отвечая…
И вскипает июль. И плывёт высоко-высоко
Над смеющимся лугом малиновый звон иван-чая.

«Как ты нелеп в своём мученическом венце!…»

…и Цинциннат пошёл среди пыли и падающих вещей… направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему.

В. Набоков. «Приглашение на казнь»