На грани серьёзного

– Нет, ты была права. Мне лучше начинать самой, если я хочу стать такой, как ты. Я в общаге, у меня отличная соседка. Тут все чисто, ремонт был в прошлом году. Народ нормальный… В общем, не переживай. И маме я сказала, что сама во всем виновата. Просто не хочу, чтобы ты на меня обижалась. У меня правда ничего не было с Эриком.

– Меня это не касается.

– Можешь мне ничего не объяснять, но я же не слепая. Вы как два барана. Что он весь вечер только о тебе выспрашивал, что у тебя крышу снесло от ревности…

– У меня?! От ревности?! – поспешно возмутилась Кира.

– Ладно, молчу-молчу. А то ты еще года два будешь делать вид, что тебе на него наплевать. Линуксу привет передавай.

– Ты… Может, зайдешь как-нибудь?

– Обязательно, – Катя хмыкнула и отключилась.

Что вообще она имела в виду? Какая ревность? Да еще к Эрику? Минутку, он действительно выспрашивал про нее, Киру? Нет-нет, ее этим не проймешь. Она ведь не растеряла мозги, чтобы доверять этому мартовскому коту! И то, что родители Эрика вместе больше тридцати лет, еще ни о чем не говорит.

Кира сама себя не узнавала. Превратилась в какую-то чокнутую истеричку. Зачем было орать на Саакяна? Ссориться с Ольгой, с Катей? Едва в ее жизни забрезжило какое-то подобие собственной семьи, она лично разогнала всех, кто ее окружал. И она не винила их. Никто не обязан терпеть ее гнусный характер. Боялась только, что однажды ее ребенок придет и скажет: «Мам, я тебя, конечно, люблю. Но можно я лучше буду жить у папы?»

Все же лучше извиниться. Хотя бы по старой дружбе он должен ее простить. Если не принять с распростертыми объятиями, то поверить, что ей можно доверить новорожденного.

Вцепившись в руль и положив телефон на громкой связи подальше, чтобы не поддаться искушению и не сбросить звонок, Кира приготовилась просить прощения. И видит бог, это было нелегко. С детства извинения ей давались с трудом. То ли упрямство, то ли гордыня… Но она была готова лишние часы отстоять в углу, но не признать ошибку. Видимо, пришла пора повзрослеть. Однако Эрик не собирался облегчать ей задачу. Он звучал мрачно и приглушенно, как будто говорил сквозь слой ваты.

– Саакян, тут такое дело, – начала Кира и прочистила горло. – Я… Я днем цветы получила. Думала от тебя, а оказалось, что нет.

– Ты всегда орешь, когда тебе дарят цветы?

– Да я не об этом. Просто я зря на тебя наехала… Ну, психанула… Может, гормоны? Неважно. Короче… Ты это… Прости меня.

Последние два слова она пробормотала так быстро, что и сама с трудом разобрала.

– Что-что? – переспросил Эрик.

– Прости! Меня!

– Опять орешь.

– Прости. Это уже в последний раз.

– Окей. И кто он?

– Кто?

– Он. Цветы тебе кто подарил?

– А это… – Кира вдруг осознала, что улыбается. – Да так… Ерунда.

– Не ерунда. Ладно, пока. Переговорим чуть позже.

Он так резко оборвал разговор, что Кира замерла в недоумении. И лишь припарковавшись, поняла, почему Саакян сбросил звонок. И почему его было так плохо слышно.

Эрик снова торчал у подъезда, спрятавшись от дождя под козырьком и замотавшись в шарф по самые уши. Видимо, без бороды с непривычки мерзло лицо. И что-то было такое трогательное в его зябкой позе, в том, как он оживился, заметив ее машину, что Кире стоило немалых усилий стереть с собственного лица щенячью радость, прежде чем вылезти наружу.

– Давай скорее сюда! – крикнул он, на пятках лавируя между потоками дождевой воды.

Не было времени выяснять зачем. Ливень лютовал, и Кира, наспех раскрыв над головой зонт, поспешила в машину Саакяна. Мягко, сухо, тепло… Чертовы японцы! Так недолго и привыкнуть к комфорту «Мазды»!

– Я тебе цветы принес. – Эрик вытер мокрое лицо шарфом и перевел дыхание. – Вон они.

И он указал на урну у скамейки, из которой уныло торчали длинные палки.

– Что они там делают?! – Кира безуспешно пыталась разглядеть, какого цвета был четвертый в ее жизни букет.

Первый ей подарили на выпускной в школе, и она забыла его на теплоходе. Потом были гортензии от Антона. Примирительные розы от Кати днем вынесла уборщица, а эти, видимо, с утра увезет дворник. Три из четырех… Как-то не сложилось у нее с цветами.

– Это ирисы, – пояснил Эрик, проследив за ее взглядом, и включил зажигание. – Я собирался извиниться, правда, не понимал за что. Но когда узнал, что ты так ненавидишь букеты… Это что-то из серии «нельзя убивать живое»?

– Да нет же! Я… Там была карточка… Думала, ты хочешь меня подколоть. А так цветы я люблю. Просто мне никто… Ну… Не было особой возможности привыкнуть.

– А я-то уж думал, ты предпочитаешь бриллианты.

– Очень смешно. – Кира только сейчас осознала, что они встраиваются в плотный поток машин. – Погоди, а куда мы едем?

– Ужинать. В ресторан моего друга.

– Если это… – Она набрала побольше воздуха для отповеди, но Эрик не дал ей договорить.

– Не начинай, – мягко перебил он. – Послушай, я не хочу ссориться. Не собираюсь тебя подкалывать, шутить или издеваться. Не надо все время ждать подвоха и атаковать. Все изменилось, верно?