На грани смерти

Мы подошли к двери. Я толкнул ее, и она, скрипнув в ночной тишине, приоткрылась. Боясь увидеть страшную причину этого мертвого безмолвия, я не решался переступить порог. Мной овладело желание как можно скорее уйти отсюда.

— Ну, чего стоишь? Надо же посмотреть, что там такое… — послышался шепот товарища.

Я чиркнул спичкой и вошел в коридор. Из открытой двери кухни дохнуло теплом и запахом свежего хлеба. В печке дотлевали последние угольки. Я споткнулся о что-то твердое на полу. В этот момент спичка догорела. Нащупав в темноте лампу, которая была еще теплой, я зажег ее и, подкрутив фитиль, поднял высоко над головой. Посредине кухни валялись перевернутая табуретка, черепки битой посуды, оборванная веревка, на которой сушились детские пеленки. Никаких признаков жизни… Только наши длинные тени ползли вслед за нами, преломляясь на стенах.

Мы бросились в комнату, надеясь найти кого-нибудь из Герасимовичей. Но и там никого не было. Возвращаясь назад, Петр заметил в кухне на полу несколько пятен свежей крови. Мы обыскали двор, сарай, подвал. Появилась надежда, что дяде Талимону все же удалось уйти в лес. Надежда эта жила у нас до утра — пока мы не узнали, что на дом Герасимовичей напали бандиты. Избитого старика, его жену, Лукерью с младенцем они подвели к селу Углище и там, связав колючей проволокой, утопили в речке Стуболке.

22

Мы поднялись задолго до рассвета, чтобы привести себя в порядок, — наша верхняя одежда была вся в грязи. Появляться в таком виде в городе мы не могли. Необходимо было уничтожить следы утомительного двадцатикилометрового пути, проделанного за сутки.

Борис Сухенко принес из лесной копанки воды, вынул бритву, маленький кусочек мыла и полотенце.

— А что, братцы, с таким документом, как у вас, к тому же с усами и бородой до пояса, можно выходить из лесу, ничего не боясь. Стоит показаться немцу, и он тебя еще на своей машине в город подкинет, — сказал, смеясь, Сухенко.

— Конечно, подкинет, и прямо в гестапо. С ними шутки плохи, — возразил Мамонец, который успел побриться, почистить одежду и уже нетерпеливо наблюдал за всеми нашими приготовлениями.

— Вы недооцениваете силу этого документа. Подпись доктора Пютца с гербовой печатью действует магически.

— Но одно маленькое подозрение, появившееся у какого-нибудь паршивого зондерфюрера, даже не подозрение, а так каприз: «Простите, мы должны кое-что проверить, это займет буквально несколько минут, пройдемте с нами в комендатуру», — и все может кончиться трагически. И только потому, что твоя шея показалась ему недостаточно чистой как для представителя арийской расы, — сказал Петр.

Через час, проверив, надежно ли прикрыты гранаты, которыми были набиты наши портфели, и, попрощавшись с товарищами, мы отправились в город. Наш путь к железнодорожной насыпи пролегал по лесу. При всей надежности документов мы предпочитали избегать встреч с немцами и оуновскими бандитами, считая, что осторожность никогда не бывает излишней. Поэтому, приближаясь к полянам, к пересечению тропинок, часто останавливались, обдумывали дальнейший свой путь и лишь тогда осторожно двигались вперед.

Мы уже порядком удалились от места нашей ночевки, как вдруг Петр остановился и, прислушиваясь, поднял руку, словно предупреждал нас. Совсем рядом загудел мотор, и из ельника выехала грузовая машина. В кабине рядом с шофером сидел гитлеровский офицер. Заметив нашу группу, он потянулся за пистолетом. В руках сидевших в кузове полицейских щелкнули предохранители винтовок. Шофер, избегая прямой встречи с нами или растерявшись, круто вывернул руль, но неудачно. Машина врезалась в толстую сосну и остановилась. Петр, шепнув мне, чтобы мы не двигались, направился к машине.

— Что случилось? — спросил он у шофера по-немецки. — Ты что, первый день за рулем? Вам повезло, господин офицер, что на нашем месте не оказались партизаны. Иначе нерешительность вашего шофера погубила бы вас. Вы на фанерный завод едете? Тогда вам надо вон по той дороге. Дальше, зато безопаснее.

— А вы кто? — поинтересовался офицер.

— Выполняем специальное задание шефа СД доктора Пютца… — Уверенность, с которой говорил Петр, кажется, не оставила у гитлеровца никаких сомнений. Он поблагодарил Петра, приказал шоферу развернуть машину.

До города было далеко, так же как было далеко до уверенности, что все неприятности на нашем сегодняшнем пути исчерпаны. Мы убедились в этом очень скоро.

Вооруженных гитлеровцев, идущих нам навстречу по полевой дороге, мы заметили издалека. Их было трое. Они тоже заметили нас и теперь быстро приближались. Повернуть обратно в лес мы уже не могли — они моментально открыли бы огонь. А на хуторах, по нашему предположению, находилось целое их подразделение, и гибели нам тогда не миновать. К тому же мы не были уверены, что это именно гитлеровские солдаты. Они могли оказаться переодетыми партизанами или оуновскими бандитами.

Приближаясь к нам, они замедлили шаг, как бы ожидая действий с нашей стороны, но не остановились. Мы разминулись. Никто из нас не оглянулся.