#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы

Цирцея, как ни странно, не стала препятствовать отъезду Одиссея, но перед дальней дорогой отправила его уточнить расклад на будущее в царстве мертвых у тени прорицателя Тиресия. Тиресий сказал, что все отлично, домой Одиссей обязательно вернется, но да, действительно все еще ничего не изменилось в предыдущем прогнозе: нищим и одиноким. Но новая деталь все же была. Избежать драмы можно, если не трогать стада Гелиоса.

– Да я вроде и не собирался, – ответил Одиссей, – вообще без понятия даже, где эти стада.

– Вот и чудно, вот и не знай дальше, – посоветовал Тиресий и растворился.

На его место пришла тень матери Одиссея, Антиклеи, и так тот догадался, что та скончалась, пока он то на войне, то с ведьмами на острове прохлаждался. Антиклея также напомнила, что у Одиссея все еще есть жена, и она в отличие от него хранит верность и отбивается последние месяцы от женихов.

Теперь Одиссея совсем уж загрызла совесть, и он поспешил обратно к Цирцее, чтобы согласовать наиболее безопасный путь домой. Волшебница дала ему несколько ценных напутствий, одно из которых предупреждало Одиссея и его команду об опасности сирен[280]. Сирены являлись морскими нимфами с телами птиц и бывшими служанками Персефоны, оставшимися неприкаянными после ее похищения Аидом. Раздавленная похищением дочери Деметра проецировала свою боль на всех окружающих. Служанкам тоже не повезло: богиня превратила их в птиц, чтобы они в этом облике бесконечно продолжали поиски Персефоны.

Никто им не дал отбой, когда Персефона нашлась, успешно обжилась в новом статусе и завела любовников. Отчаявшиеся сирены жили на пайке из моряков и пиратов, которых они сначала соблазняли песнями, а потом пожирали. Такой у них был странный способ справиться с горечью утраты любимой госпожи[281].

Наученный Цирцеей Одиссей, любитель острых ощущений, заранее приказал воинам залепить уши воском, а себя привязать к мачте, чтобы он не смог отправиться к сиренам под воздействием их песни. Что для Одиссея было приятной морской прогулкой в тишине, для сирен оказалось последним покушением на убийство: им было предсказано, что они скончаются, если какое-нибудь судно проплывет, минуя их[282]. Яркая визуализация того, что может сделать с женщиной мужское безразличие.

Успешно обойдя сирен, корабль Одиссея отправился в пролив между скал, охраняемых с двух сторон нашей знакомой Сциллой – уже в образе чудовища с торчащими из живота собачьими головами – и водоворотом Харибдой, поглощающим все проплывающие мимо суда. Цирцея и о них предупредила Одиссея, потупив взор и водя мыском туфли по песку.

Джон Уильям Уотерхаус. Одиссей и сирены. 1891. Национальная галерея Виктории, Мельбурн

– Там еще будет такое неприятное существо, это я по молодости психанула, но там есть лайфхак, ты справишься.

Шансов обойти Харибду и не погибнуть не предвиделось вообще, а вот со Сциллой можно было попытаться. У ее чудовищного аппетита было техническое ограничение: она не могла схватить более шести жертв за раз.

Одиссей не стал предупреждать об этом команду, чтобы все не разбежались и не оставили его единственным вариантом обеда для Сциллы. Вместо этого он устроил им древнегреческую версию «Игры в кальмара»[283]. Вот так благородный Одиссей хладнокровно пожертвовал частью войска, чтобы продвинуться дальше[284]. Образ героя у древних греков был очень странным, конечно. Даже у злодеев в тех же мифах были более высокие моральные качества. Кажется, что с большой вооруженной командой Одиссей мог бы и убить Сциллу, но предпочел подлый путь меньшего сопротивления.

Недоеденные Сциллой ахейцы причалили к Сицилии передохнуть и перекусить, а там как раз, какая удача, паслись стада. Как-то так сразу Одиссей догадался, что они принадлежат Гелиосу, а значит, трогать их по настоятельной рекомендации Тиресия не стоит. Он сразу настрого запретил команде приближаться к коровам, но спустя несколько недель воины съели все, что было не прибито, и коровы начали выглядеть не менее привлекательно, чем ранее встреченные ими сирены, почти в том же плотоядном смысле. Только теперь сожрать кого-нибудь целиком мечтали уже моряки.

Карма обернулась против Одиссея, и преданные до этого им ахейцы предали его в ответ. Когда он уснул, воины зажарили несколько быков.

Гелиос впал в истерику и пошел жаловаться Зевсу[285].

– Эти варвары сожрали моих быков! Если ты немедленно… если ты их всех прямо сейчас… То я… то я вообще… я просто даже не знаю! Я уйду в Аид и буду там солнце включать! Я вам всем покажу, как жрать моих быков!

– Не ори, всех накажем, – успокоил его Зевс.

Одиссей, подозревая неладное, начал сразу собираться к отплытию, но, как только они оказались в море, Зевс явно не без помощи Посейдона наслал на них шторм, разбил корабль, и все спутники Одиссея погибли.

* * *