На изнанке чудес (СИ)

— А чем ты камеру отпирать будешь? — прорычал пёс. — Отмычек-то у нас нет.

— Ключи — у охранника, — резонно заметил Гедеон. — Другой вопрос, как к нему подобраться?

— Используй то, что под лапой. То есть, под рукой, — сказал Пирог и просеменил к валяющемуся в обмороке лакею. — Фи! Ну и запашок!

Уже через пару минут на Гедеоне, словно на вешалке, болталась потёртая мешковатая форма прислуги. Его лицо вряд ли было знакомо подземной страже. А костюм доверие внушал. Сострой серьезную физиономию, сочини пару умных объяснений — и связка ключей у тебя в кармане.

— Мда. Великоват размерчик. Не был бы ты худющим, как жердь, пришлось бы впору, — высказался Пирог, глянув на него снизу вверх. У Гедеона мелькнула шальная мысль наподдать этому паразиту носком ботинка или чем потяжелее. Но судьба распорядилась иначе и придала парню ускорение, когда со стороны картинной галереи внезапно раздались шаги.

Тот, кто проектировал особняк, судя по всему, на своей шкуре испытал весь ужас безвыходных ситуаций, в которых оказываются взломщики и прочие незаконно проникшие в дом лиходеи. Иначе он не создал бы того бесчисленного множества ниш и спасительных углублений, где можно переждать бурю. Как раз одна такая буря едва не застала врасплох Гедеона с Пирогом.

— Куда вы меня тащите?! — сипло вопил заросший щетиной дед. Он извивался ужом, сучил ногами по паркету и корчил при этом такие гримасы, что жуть берет. — Я ничего плохого не сделал!

— Оправдываться будешь перед Грандиозом, — громогласным басом заглушил его верзила-наёмник и поволок незадачливого арестанта прочь по коридору.

— В застенки, — безошибочно определил Пирог, выглянув из-за угла. — За ними!

А Гедеон вдруг заартачился. С меня, говорит, хватит. Я, говорит, на такое не подписывался. Слыхано ли дело — тащить честного человека в места содержания преступных элементов?

— Главный преступный элемент здесь ты, — рассерженно сообщили ему. — А они без вины обвинённые.

Но Гедеон настаивал на своём. Не пойду, говорит, и баста. Сушите сухари. А ему если что в голову втемяшится, нипочем не переубедить.

Пирог ощерил пасть и приготовился кусать, дабы снизить уровень упрямства в крови отдельных несговорчивых личностей. Но трубочист продемонстрировал чудеса акробатики и взобрался на ближайшую скульптуру с ловкостью макаки.

А потом что-то пошло не так.

На половине пути к гипсовой голове изваяния Гедеон замер и весь превратился в слух. Но лучше бы он этого не делал. Порой прислушиваться не стоит ради своего же блага. А уж прислушиваться к себе и подавно.

Кто-то умелой рукой отключил в нем инстинкт самосохранения, выкорчевал трусость и наделил львиной отвагой. После чего в водоворот беспорядочных мыслей Гедеона вклинился внятный приказ:

«Спускайся. Возьми у стражников ключи. Открой камеру и выведи Марту из здания».

Его глаза остекленели. Ноги нащупали крепкую опору и, не согласуясь с волей хозяина, начали движение к исходной точке. Гедеон в одночасье сделался послушной марионеткой. Даже возмутиться не мог. Что-то неподконтрольное руководило им изнутри, дёргало за ниточки, рассматривало, как букашку под увеличительным стеклом, и любое сопротивление было бесполезно.

Не приведи небо кому-нибудь столкнуться с Пелагеей и ее подлыми приёмчиками! Это она только с виду простушка и паинька. А познакомишься поближе — и всем твоим замыслам конец.

«Считай, что отрабатываешь маленький должок, — ехидно звучал в голове голос Пелагеи. — За то, что пришел ко мне со злыми намерениями».

Когда он без принуждения слез со статуи, Пирог от удивления даже пасть захлопнул. Откуда ему было знать, что Гедеоном на расстоянии управляют?

Трубочист, как миленький, двинулся за только что угрохотавшим верзилой. Не вякнув, спустился в мрачные переходы подземелья и потребовал от стражника ключ, сославшись на приказ Грандиоза.

— Хочет лично девку допросить, — войдя в роль, мерзко хохотнул Гедеон.

Пирог считал, что его удивление имеет границы. Оказалось — нет.

Завладев ключом, парень легко отыскал камеру Марты. Без помощи всяких помешанных на еде хвостатых козявок, как с досадой отметил про себя пёс. Дверь камеры сварливо проскрипела.

— Выходи по-хорошему! — донеслось до него гулкое обнаглевшее эхо. — Давай, не упирайся! Сам Великий (хе-хе) пригласил.

Послышались шорохи, лязг кандалов. Звякнули цепи. Затем Пирог, поджидавший за поворотом, различил неразборчивое шипение, сдавленные проклятия и вполне отчетливый зубовный скрежет. Как ногтем по стеклу провели.

Марта поступила мудро, передумав устраивать сцену. Она затолкала желание убивать в неисследованные глубины подсознания, оставила про запас жажду крушить всё без разбора и, скрепя сердце, позволила Гедеону отконвоировать себя подальше от сырого подземелья.

Минуя покои Великого, вышли под мелкий моросящий дождь, от которого хотелось чихать. Землю развезло невозможным образом. Когда добрались до потайной двери в ограде, грязь с каждого можно было лопаткой соскребать.

— Помято выглядишь. Тебе, небось, досталось, — предположил Гедеон без малейшего намерения обидеть.