На Калиновом мосту

Это была старая французская песня, которую Мария установила ему на телефон в качестве сигнала оповещающего, что звонит именно она.

Иван тотчас проснулся и резко вскочил на ноги. Он был в номере отеля. Рядом за столом сидела Диана и холодно смотрела на него. Было тихо, мелодия уже не звучала.

Голова продолжала кружиться и по его лицу текло что‑то липкое. Он провел рукой по лбу – это был обычный бесцветный пот. Иван опустил руку вниз и машинально вытер ее о штаны.

«Похоже, я вчера уснул в одежде», – неуверенно подумал он. Его кроссовки валялись около кровати. Синий носок на правой ноге предательски подмигивал маленькой дыркой у большого пальца. На левой ноге носка не было. Последнее, что помнил Иван из вчерашнего вечера, это фейерверк искр в голове после удара бутылкой.

А произошло следующее: после этого нападения все будто очнулись. Когда Иван как подкошенный упал на пол, все присутствующие бросились приводить его в чувство. Больше всех старалась помочь именно та женщина, которая и шарахнула его по голове. «Не знаю, что со мной произошло, как наваждение какое‑то. Сама не знаю зачем я это сделала», – оправдывалась она перед людьми. Они молча осуждающе смотрели на нее, будто бы сами минуту назад не собирались разбить друг другу лица из‑за дурацкого спора.

Потом, когда Иван очнулся и пришел в себя, его начали лечить. Естественно водкой. И совсем скоро он опять стал говорить с большим трудом, а осознание происходящего вокруг стало периодически выключаться. Тогда его взяли под руки и в сопровождении большой делегации из посетителей ресторана, доставили в отель.

Диана надеялась, что он вернется гораздо раньше и уж точно не в таком состоянии.

Но ничего этого Иван не помнил, и сейчас стоял перед ней переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать.

– У тебя всю ночь звонил телефон и не давал спать, – упрекнула девушка вместо приветствия. – В следующий раз выключай звук, – добавила она совершенно не к месту.

– Хорошо, – покорно согласился Иван и стал одевать кроссовки.

– Может тебе сначала в душ сходить? – язвительно предложила она.

– Может, – продолжал соглашаться Иван.

Он чувствовал себя паршиво и скверно. Наткнувшись взглядом на холодильник, дрожащей рукой открыл дверцу и вытащил оттуда пластиковую бутылку воды. Мгновенно открутив синюю пробку, он закинул голову, закрыл глаза и в несколько глотков опрокинул в себя все содержимое.

– Вода – это жизнь, – выдохнул он, чувствуя прилив сил. – А во сколько я пришел? – спросил он, чтобы найти какие‑то отправные точки для восстановления событий.

– Ты не пришел, а тебя притащили в полночь и бросили на диван как бурдюк с вином, – строгим голосом ответила Диана.

– Карета превратилась в тыкву, золушка в чумазую кухарку, а принц… А принц, впрочем, принц так и остался принцем, – пробормотал он себе под нос, пытаясь вспомнить хотя бы что‑нибудь. – Ты права – надо в душ.

Через полчаса он вышел из душа уже достаточно бодрым, немного мокрым и лишь с набедренной повязкой из белого полотенца. Кем бы Диана ни была, она, прежде всего, была молодой женщиной. И она не могла остаться равнодушной, глядя на великолепную фигуру молодого человека.

– Заказать тебе завтрак? – примирительно спросила Диана, расстегнула заколку на волосах и легким движением распустила свои длинные черные волнистые локоны по плечам. – Ты меня извини за грубость, но я никогда не видела таких пьяных людей.

– Я и сам себя таким пьяным никогда не видел. Понимаешь, мне вчера бутылкой по голове…

В это время опять зазвонил телефон и прервал его объяснения. Звонил Вахромеев.

– Ваня, ты опять куда‑то пропал? Что случилось?

– Понимаете, Сергей Андреевич…

– Нет, Ваня, не понимаю, нет времени понимать, – перебил его генерал. – Я тебя вчера предупреждал: все очень серьезно. А ты пропадаешь непонятно куда. И, главное, вчера кто‑то позвонил в Контору и сообщил, что ты в номере отеля с очень известной девушкой. Калган сразу зацепился, начал копать. Хотя, что здесь копать – все на поверхности. Почему ты мне ничего не сказал? В общем, Ваня, тебя обвиняют в измене… Я уверен, что это или недоразумение, или ты что‑то знаешь, а мне не говоришь. От дела тебя отстраняют и с минуты на минуту к тебе должны прийти наши люди, чтобы доставить тебя сначала в посольство, а потом домой. Я не должен тебе это говорить… но Горемыкин и Чернуха вылетели в Сан‑Франциско. Они даже из аэропорта в Иерусалиме не выходили. Так что ты все равно ничего не мог бы сделать. Ваня, тебе нужно сделать чудо. Как ты это сделаешь, я не знаю, но чем могу, помогу. А сейчас – беги. Беги, Ваня, беги.

Как только Иван нажал на кнопку отбоя на телефоне, тут же загорелся дисплей, и опять заиграла та самая французская мелодия, которая во сне спасла его от поцелуя лягушки.

– Ваня, это я, – голос Марии был очень взволнован. – В пять утра сюда, в твою квартиру, ввалились какие‑то люди. Они вышибли дверь, меня заперли в туалете и все везде перевернули. Ты не отвечал на звонки. Что происходит?

– Все хорошо, Машенька. Но сейчас мне надо идти. Я позвоню, как только смогу. Не волнуйся, милая.