На Калиновом мосту

– Может они хотят управлять миром, чтобы сделать его лучше? – спросил Иван, вспомнив разговор с Фридрихом Уотсоном.

– Сколько этих красивых целей уже было, – напомнил Калган. – Благими намерениями вымощена дорога в ад. Мечтать о построении идеального общества и построить его – это совершено разные вещи. В России эти эксперименты стоили жизни миллионам.

– Но ведь можно будет сделать другую лабораторию, – опять вмешалась в разговор Маша.

– В этом то и цель нашей атаки: показать, что не все так просто, – продолжил Вахромеев. – Знаешь, почему в двадцатом веке ядерной войны не случилось? Да потому что и СССР, и США знали, что возмездие будет неизбежным, а ущерб от него будет неприемлемым. А сейчас, кажется, про это забыли. Вот руки и зачесались.

– Все равно я не понимаю, какая у тех людей конечная цель.

– Конечная? – Сергей Андреевич улыбнулся, как будто рассказывал о воскресной рыбалке. – Для начала спровоцировать финансовый кризис с мощным обвалом всей экономики и обнищанием народа. Затем организовать несколько военных конфликтов в разных регионах. Это неизбежно приведет к голоду и эпидемиям. Другими словами, к апокалипсису. Дальше на белом коне появляются те, кто все это затеял.  Чтобы спасти мир они попросят полный контроль над каждым человеком, над каждым государством. И они это получат. Приблизительно как‑то так, но в точный сценарий я не посвящен.

– Ну и почему нормальный законопослушный человек должен этого бояться? – не унималась Маша.

– Чтобы остаться человеком, – коротко ответил ей Калган.

– Разве это можно отнять? – удивился Иван.

– Легко, – Влад встал, подошел к окну и, посмотрев на улицу, пояснил: – Уже сейчас по поисковым запросам в интернете с помощью специальных программ на каждого человека уже сформировано полное досье. В нем есть то, в чем ты даже самому себе боишься признаться, – он, как и Вахромеев, говорил о пугающих вещах так обыденно, что Иван не мог воспринимать это серьезно.

– Но просто все знать о тебе – это мало. Главное, иметь возможность тобой управлять. И не только через зомбирование в социальных сетях, но и напрямую с конкретными запретами, указаниями и наказаниями.

– У меня мама говорит, что скоро нам всем чипы поставят, – усмехнулась Маша.

– Чипы, не чипы, – Владислав сел обратно. – Можно все сделать проще и без лишнего шума. Все данные о человеке можно фиксировать на обычный электронный паспорт. Якобы для твоего же блага. К примеру, данные о твоем здоровье вместо больничной карты.

– Ну и что плохого? Мало ли, сердечный приступ… меньше формальностей и быстрее можно оказать помощь, – ответил Иван, пожав плечами.

– В этом же паспорте все данные о твоих близких, потом не очень близких, потом о всех с кем ты контактировал и как контактировал. А потом в какой‑то момент тебе приходит обязательное предписание с кем можно  контактировать, а с кем нельзя. С кем встречаться, о чем говорить, с кем выпивать, с кем заводить детей. С ежедневной автоматической отчетностью, – Влад улыбнулся, посмотрел на Ивана и добавил: – А еще отчет сколько раз ты с женой сексом занимался, как исполняешь супружеский долг. Выполняешь ли норму. Доставили ли друг другу удовольствие. Видео и фотофиксация для доказательства. И как ты понимаешь, половые акты без жены тоже будут фиксироваться. Вся жизнь под колпаком.

– Да что вы смеетесь? – оборвал смех Вахромеев. – Все это серьезно и уже давно существует. Я‑то точно знаю. Все это уже вчерашний день. Информации уже полно.

– А что же дальше? – не унимался  Иван.

– А дальше сделают из тебя нового человек – человека‑насекомого, – усмехнулся Садовский. – И твои дети, внуки будут насекомыми‑сантехниками, насекомыми‑официантами, насекомыми‑таксистами… Навсегда. Без единого шанса выбиться в другую касту.

Иван вспомнил, что именно это хотел сделать Фридрих Уотсон.

– А разве сейчас уже не так? – спросила Маша. – Не думаю, что сейчас у многих есть свобода выбора своего будущего.

– В общем-то, вы правы, – согласно кивнул Владислав, – но есть одна маленькая тонкость. В реальности свобода понятие мифическое. Ее не существует. Но всегда есть надежда. И это очень, очень важно. Есть мечта. Мечта, что если не ты, то твои дети смогут вырваться из нищеты в другой волшебный мир. А эту мечту у тебя отнимут.

– Разве можно отнять мечту? – Маша недоверчиво пожала плечами и, ища поддержки, посмотрела на Ивана.

Садовскому меньше всего хотелось рассказывать этой красивой милой девушке вещи, которые для него были очевидными, и в которые она все равно не поверит.

– Сначала ограничат возможность получать образование. Это можно сделать не явно. Кому хочется штудировать физику и биологию, если есть смешные картинки в интернете? Дети будут только «за», если вместо законов Архимеда, Ньютона или Бойля‑Мариотта им разрешат рассматривать фотки в инстаграме. А потом, когда они перестанут понимать происходящее, можно немного подправить их природу с помощью генной инженерии. В принципе, все не очень сложно и не очень долго. Лет через тридцать мир будет совсем другим.

– Да кому и зачем это надо? – вскрикнул Иван.