На карнавале истории

Следующий рассказ о Нигерии. Наши актеры приехали в соседнюю с Нигерией страну. С Нигерией не было в то время дипломатических отношений. Нигерийцы пригласили актеров к себе. Очень понравились нигерийцам балалайки — простенький русский струнный инструмент. Нигерийцы попросили продать им балалайки. Им подарили 20 000 балалаек, а за это потребовали удалить из Нигерии американские базы. Нигерийцы согласились. «Вот видите, как благодаря уму наших дипломатов дешево досталась нам победа».

Следующий рассказ лектора не был для меня новостью — я слышал об этой истории от знакомого с одним из действующих лиц.

«Простая» советская девушка, дочь советского дипломата, училась в университете во Франции (кажется, в Сорбонне). Она подружилась с иранской студенткой, потомком древнего шахского рода. Приехал во Францию молодой шах. «Наши» познакомили его с потомком. Шах влюбился и увез невесту к себе во дворец. Через некоторое время «простая» советская девушка пригласила шахиню к себе на дачу, в Крым. Шахиня приехала. «Простая» задержала шахиню надолго. Влюбленный шах не выдержал и неофициально приехал в Крым. Там с ним случайно встретились члены советского правительства. Шах, между прочим, пожаловался на финансовые трудности. «Как, но ведь у вас огромные запасы полезных ископаемых, например, нефть?! Мы вам поможем разыскать месторождения, но ведь у вас там американские базы! Нехорошо, не по-соседски». Шах пообещал удалить базы. В Иран послали большое число геологических партий. Открыли несколько месторождений. Предложили провести нефтепровод из Ирана в СССР.

Лектор опять улыбнулся: нефтепровод проходит через большие пространства Ирана. Попросили шаха разрешить поставить советских военных охранять нефтепровод. Шах согласился. Через каждые 10 (точно не помню) километров — советский пост. Пол-Ирана — как на ладони…

Третью лекцию читал профессор-экономист, проживший в США 5 лет. Всех слушателей интересовала экономика США, роль рабочего класса, революционные движения.

Профессор объяснил, что против войны во Вьетнаме выступают студенты, профессора, врачи и т. д. Однажды он видел, как навстречу друг другу двигались две демонстрации: одна маленькая, интеллигентская — против войны, а другая, большая, рабочая, — против закрытия какой-то военной базы («ведь увеличится безработица», — заметил лектор). Рабочие профсоюзы настроены в целом расистски, так как не хотят конкуренции со стороны негров и пуэрториканцев.

В компартии США — 10 000 человек, молодежи почти нет, 25 % членов партии — агенты ФБР.

Тут профессор покончил с фактами и перешел к теории. Он сказал, что буржуазные идеологи делают из подобных фактов вывод, что тезис о рабочем классе как «могильщике» всякой эксплуатации неверен. Но ведь жизнь не стоит на месте. Сейчас интеллигенция в целом эксплуатируется. В рабочий класс входят и учителя, и врачи, и инженеры. Они-то как раз наиболее революционно настроены, и, значит, передовая часть рабочего класса по-прежнему революционна. Нереволюционность остальной части объясняется политическим невежеством многих рабочих, а также тем, что американский империализм выкачивает из других стран капитал и часть прибыли идет американским рабочим. Они-де поэтому сыты и нереволюционны.

Была еще какая-то лекция об истинном лице титовской компартии, но я ее вовсе забыл: что-то уж больно нечеткое, двусмысленное.

На политинформациях я никогда не комментировал фактов, которые я узнавал из лекций. Все достаточно грамотны, чтоб сделать выводы, а комментарии — повод для обвинения во враждебной пропаганде.

Философские семинары должны проводиться по стандартному плану, из года в год повторяющемуся. Мы решили составить свой план (это в принципе дозволено, нужно лишь утвердить его в парткоме, но в первые годы я и этого не делал из-за лени).

Самым забавным на наших семинарах было то, что я один отстаивал материалистическую точку зрения на этику и эстетику. Единственный член партии на семинары не ходил, так как ему было скучно слушать наши споры. Одни исповедовали веданту, другие — толстовство, большинство молча слушало либо задавало вопросы. Семинары проходили интересно, почти никто не уходил, ведь основной вопрос семинаров — о смысле жизни.

Кроме этики и эстетики, рассматривали философские проблемы моделирования жизни и мышления.