На конкурс красавиц требуется чудовище

— Да кто ж ему позволит, — усмехнулся Кристоф. — Совет все возьмет в свои цепкие лапки. Не даром к Индиру уже приставлена правильная жрица. Впереди у моего брата жизнь, полная наслаждений — с умом выбранная жена будет улыбаться и рожать, придворные же будут трепетать перед лицом его величия. Править в это время будет Совет.

— И вам не жаль тех, кто пострадает от его рук? — прищурилась я. — Ко двору сгонят тех, кого не жаль, тех, за кем не стоит сильный род. Тех, кого можно… За вашей мамой ведь тоже не стоял сильный род. Славно ли ей жилось при дворе вашего отца?

И только выпалив это, я осознала, кому и что говорю. Что ж, в любом случае, если род Фоули-Штоттен прервется, баронство не пострадает, а просто выйдет из состава страны. С одной стороны, мои люди окажутся один на один с тварями мертвых миров, а с другой стороны мы и так не очень-то видим военную помощь.

— Жестко, — оценил Кристоф, — я бы даже сказал жестоко. Особенно если учесть, что мы стоим в доме моей матери. Она не верила, что я стану Правителем. Настолько не верила, что пошла несколько неодобряемым путем, чтобы оставить этот дом не Кристофу Ландеберту Рентийскому, а своему первому и единственному сыну.

Я промолчала, потому что мне стало стыдно. Так стыдно, что захотелось открыть портал и уйти.

— Вильгельмина, я бы хотел, чтобы ты запомнила это поместье. Чтобы, если понадобиться помощь, ты всегда могла меня найти. Я закрою поместье от всех, кроме тебя.

— Почему? — я нахмурилась. — Чем я лучше других?

— Мне жаль, — он подошел ко мне вплотную, — что ты этого не понимаешь. Но сейчас не тот момент, когда я могу пообещать тебе хоть что-то долговременное.

Он коснулся моих волос, скользнул пальцами вдоль скулы и склонился так низко, что, казалось, вот-вот коснется моих губ своими! И я бы не была против…

Вместо губ Кристоф оставил легкий поцелуй на моем виске. Мне хотелось схватить его, тряхнуть, потребовать объяснений! Я же ничего не понимаю! Между нами что-то происходит или это обыденное столичное поведение?!

Отец и мастер Дейтор не оставляли мне времени сходить с миловидным парнем «за ягодами» или пробежаться с молодым боевиком до заброшенной мельницы «тварей погонять». А в Академии как-то и не до того было. И теперь… Теперь я растеряна и ничего не понимаю.

— Ты не права.

Такой неожиданный вывод заставил меня вздрогнуть. Эта фраза была ни к чему не привязана и я растеряно спросила:

— О чем вы?

— Ты, — он улыбнулся, — будь ко мне чуть ближе, пожалуйста.

— Если я подойду еще ближе, то встану на твои ботинки, — проворчала я.

— Да разве я против? А не права ты в том, что я собираюсь сдаться без боя. Я не отдам страну идиоту. Просто… Совет хочет править. Не полностью, но, к сожалению, большая его часть.

— Не то чтобы я одобряла убийства, — осторожно начала я, — но, в целом, если так подумать, то политика — грязная вещь. И, может быть, стоило бы уменьшить количество тех, кто хочет править? Идеально, кстати, было бы сделать их временно недееспособными. Убивать, все же, нехорошо.

Кристоф посмотрел на меня с искренним восторгом:

— Я впечатлен. Но не получится — Совет неприкосновенен.

— Жаль, — цокнула я.

— Да и чтобы успех был гарантирован, оружие нужно поднять на Индира, — Кристоф поморщился, — нет ничего хуже, чем поднимать руку на родную кровь. Мир этого не прощает. Хотя лично мне роднее и ближе последняя гадюка на болоте.

Я кивнула. Мне было знакомо это ощущение и…

— Моя мать привела в замок нового мужчину тогда, когда тело отца еще лежало в главном зале. Это было последнее лето, которое я провела в замке. Лето, которое закончилось контрактом с Гамильтоном. Кроме него больше никто не мог меня защитить.

Говорить о таком сложно, почти невозможно.

— Когда она узнала, что может жить в замке только будучи вдовой… О, она была в ярости. Леди Фоули-Штоттен родилась на Окраинах, но уехала задолго до того, как смогла проникнуться и полюбить наш суровый, но прекрасный край. Я не могу сказать, что она или ее мужчина желали мне смерти. Но однажды кто-то ударил меня клинком и столкнул с башни.

Кристоф обнял меня. Крепко-крепко, но я все равно не позволила себе проронить ни единой слезы. Это не то, что может заставить меня плакать. С тех пор я стала сильнее, и уже не рыдаю. Просто однажды моя дорога приведет меня к тому, кто это сделал. И, может быть, я заплачу после этой встречи.

Глава 12

Утро принесло нам Драконью Жрицу. А уже она принесла крошечный фиал. Оная занимательная вещица была завернута в салфетку, которую жрица демонстративно уронила и, буркнув нечто вроде: "Слуги приберут", ногой задвинула под кресло. Не понять, что там, внутри, что-то интересное и важное было невозможно. А потому, все то время, что она пыталась с нами говорить, мы все ерзали и косились на кресло. Гамильтон даже перелег поближе.

— Оставлю вам бумаги, — со вздохом произнесла леди Илзерран, — воспользуйтесь этим с умом.