На крючке ярости

— Да, да, туман был ядовит и загрязнен, наверное, здесь где-то рядом завод химический какой-нибудь… Надо было респираторы с собой взять, но кто же знал, что прошлое нас так неприветливо встретит?

Татьяна, не слушая своих упражняющихся в остроумии шуринов, продолжала озираться. Поле ей тоже казалось незнакомым и, в отличие от парней, она этому придавала немалое значение, откровенно беспокоясь. Куда и почему они могли переместиться, было совершенно непонятно, что теперь с этим делать — тем более. Надо было что-то решать, как-то действовать, желательно разумно и здраво, а два обормота, путешествующие с ней, вместо этого только и делали, что шутили.

— Ребята… — внимание девушки что-то привлекло, и она осторожно помахала рукой своим веселым спутникам, — Там, по-моему, кто-то идет.

Парни, уже договорившиеся непонятно до чего, одновременно уставились на нее, затем удивленно переглянулись.

— Ну и что? — Роман пожал плечами, — Нет, я, конечно, понимаю, мы узурпировали этот век, коварно переделали его под себя… но лично я людям бродить не запрещал. Луи?

— Я тоже! — торопливо открестился от лавров тирана юный маг, — Пусть себе ходят, они нас боятся, а мы их можем спокойно игнорировать. Чего тебя смутило?

Татьяна, не слушая шутников, чуть склонила голову набок, вглядываясь более пристально и хмурясь.

— Фигура уж какая-то больно знакомая… — пробормотала она и, не давая молодым людям ответить, внезапно решительно зашагала к приближающемуся нетвердым шагом незнакомцу.

Людовик тяжело, обреченно вздохнул и покачал головой.

— Нет, ты знаешь, вообще я уже привык к ее замашкам, — доверительно сообщил он брату и, поманив его, направился следом за девушкой, — Но бросаться на всех встречных алкашей…

Роман, к его удивлению, не прореагировал, сам присматриваясь к загадочному силуэту, явственно движущемуся в их сторону.

— А она права… — пробормотал парень по прошествии нескольких секунд, — Фигура и вправду какая-то знакомая.

Девушка все прибавляла шаг. С каждым мигом, с каждой секундой в душе ее просыпалась все бо́льшая и большая радость узнавания, она убеждалась все сильнее и сильнее, уверялась, что знает, знает приближающегося человека так хорошо, как только возможно знать.

Широкие плечи. Сильные руки. Чуть пружинящая, откровенно кошачья походка — и это даже не взирая на ее шаткость! Только волосы коротки, да и… лицо бледновато.

Сообразив, что старый знакомый находится почти на грани обморока, Татьяна рванулась с места, как камень, выпущенный из пращи, бросаясь к нему со всех ног.

— Винс!

Мужчина остановился и, прижав ладонь к виску, с видимым трудом тряхнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд. Лицо его осветила слабая тень улыбки.

Он попытался двинуться вперед, попробовал прибавить шагу, но, сообразив, что быстрее, чем бегущая девушка, двигаться все равно не сможет, махнул рукой и остался на месте.

Татьяна, поначалу заулыбавшаяся, но по мере приближения все больше и больше тревожащаяся, наконец, резко затормозила рядом с ним, и потрясенно коснулась ладонью его щеки.

— Господи, Винс… что с тобой произошло?

Хранитель памяти, вернее, будущий хранитель памяти, коль скоро сейчас он им еще не являлся, выглядел ужасно. Короткие волосы его сбились в сплошной кровавый колтун, слиплись, и совершенно не скрывали рану на голове; лицо было бледно, как мел; одежда испачкана в крови и грязи, да и на ногах мужчина стоял с явным трудом.

Парни, подоспевшие следом за спутницей, окинув его долгими выразительными взглядами, переглянулись; Роман длинно присвистнул.

— Ну, кот, ты краса-авец…

— Ага, — Луи обалдело покачал головой, — В таких случаях говорят — краше в гроб кладут. Что случилось-то?

— А что со мной могло случиться в этом веке? — Винсент раздраженно тряхнул головой и, пошатнувшись, ухватился за плечо мигом пришедшей ему на помощь Татьяны, — Каторга! Зато я понял, что имею полное право ненавидеть родного отца… ладно, не важно. Вы-то как? Почему одни, где Альберт?

Ребята переглянулись; Татьяна тяжело вздохнула.

— Вообще-то, мы надеялись это спросить у тебя… — неловко пробормотала она, — Понимаешь… Луи предположил, что все, кто в этом мире существовал, оказались в своих телах. Судя по тому, что мы видим… — она красноречиво оглядела собеседника, — Так оно и есть. Но где Альберт — мы не знаем.

— Странно… — Винс кашлянул, старательно собирая мысли в кучу и сделал несколько глубоких вздохов, — Очень странно. Если дело действительно в парадоксе, он должен был бы оказаться вместе с вами — своего тела у него в этом мире нет. Если только…

— Погоди! — Людовик, сдвинув брови, упер руки в бока, — Так ты знаешь о парадоксе? Винс, черт возьми! Ты же бывалый кот, путешественник во времени, как ты мог так облажаться?!

— Я?! — мужчина закашлялся от возмущения и, прижав ладонь к виску, раздраженно воззрился на юношу, — Причем здесь вообще я?! Чеслава благодари — это он в нашу с Альбертом магию влез! Скотина рыжая…

Повисло недолгое молчание. Путешественники растерянно переглядывались, пытаясь придумать, как реагировать на слова друга, пытаясь и чувствуя, что сделать это не в силах.