На Лиговке, у Обводного

Старушка пожала плечами.

— Ты же, батюшка, сказал — ощипай, я и ощипала.

Кузьмич со стоном ударил себя кулаком по голове.

— Так я же про тетеревов! Дура старая!

Первым пришел в себя снабженец.

— Вот тебе и раз! — сказал он. — Пропала моя поллитра. — И он потянулся за своей великолепной шапкой.

Поднялся из-за стола и Николай Васильевич.

— Мда-а, — разочарованно вздохнул он. — Остается только сожалеть.

Мы вышли с ним на крыльцо. Заря давно потухла, небо голубело. Светила большая яркая луна. У калитки нас догнала маленькая юркая фигурка, закутанная в большой платок и сунула Николаю Васильевичу какой-то сверток.

— Берите, берите, — зашептала она. — Федьке я гуся показала, на базаре купленный. А вам для пользы. На общее обозрение.

Старушка проворно вытолкала нас за калитку и звякнула щеколдой. В руках у Николая Васильевича сквозь порванную газету серебрился в лунном свете дивно-белый, с черными перышками редкостный экземпляр.

ПУТЕШЕСТВИЕ НА ТЕПЛОХОДЕ

Я собрался в отпуск. Формальности закончились, приказ — на доске объявлений, деньги получены, а что делать в отпуске, я не придумал.

Вдруг позвонили из месткома:

— Слушай! Путевка горит, хочешь?

Я поморщился. Дом отдыха? Не прельщает. Был я как-то раз, имел удовольствие. Позавтракаешь — ждешь обеда. Пообедал, на часы посматриваешь — скоро ли ужин? В промежутках преферанс, домино — козлобой, походы в ближайший ларек «пиво — воды» под названием «Голубой Дунай». По вечерам, через день, кино. В преферанс я не играю, в домино тоже. Как-то меня такие занятия не устраивают. А смотреть за тридцать копеек древние фильмы — не интересно.

— Спасибо, — сказал я. — Что-то меня туда не тянет. Существование там какое-то животно-растительное. Для души ничего нет.

— Дорогой товарищ! — укоризненно сказали из месткома. — То, что тебе предлагается, как раз то, что тебе требуется. И для души, и для кругозора. Это теплоход. Представляешь себе? Ты лежишь как граф в шезлонге — кресло такое плетеное, — жмуришься на солнышко, а теплоход везет тебя по водным магистралям — реки, озера, каналы, шлюзы. Кругом могучая современность. Новостройки, железобетонные плотины, искусственные моря и океаны. А прошлые века?.. Так сказать — седина нашей истории? Церкви, построенные без единого гвоздя, одним топором, крепостные стены на растворе из яичного желтка. А монастыри? Все как один знаменитые. То щи с белозерским снетком, то расстегаи с белорыбицей, то забористый квас или какая-то там медовуха. Бери, бери! — поднажали из месткома. — И учти!.. Путевка со скидкой. Почти даром.

Из месткома еще что-то толковали насчет полезности водных путешествий, о необходимости восстановления физических и духовных сил, и не только в личных интересах, но и в интересах производства. Путевка, видимо, горела здорово.

— Ладно, — сказал я. — Беру.

Надо же иногда и месткому помочь.

И вот я на теплоходе. В царстве блистающей чистоты, света, воздуха и флотского порядка. Каюта отличная, на самой верхней палубе. Выше только сам капитан на капитанском мостике и голубое небо. Объявился и сосед по каюте — тощий высокий дядя с длинным лицом и веселой усмешкой.

— Как насчет пивка? — спросил он. — Говорят, в буфете холодненькое есть?

Мы пошли искать пиво. Вдоль поручней и на носовой палубе полно народу. В моде властвовал крепко утвердившийся кримплен, и на теплоходе царило буйство ярких, пестрых красок.

— О-о! Сколько хорошеньких! — округлил глаза сосед. Он ухмыльнулся. А когда ухмылялся, смешно открывал рот. Точно у него отваливалась челюсть. Он многозначительно потер руки и тут же затерялся в толпе. Искать пиво в одиночку я не стал и протолкался на самый нос. Впереди солнечными блестками переливалась вода. Я вдруг спохватился, осознал, понял, что у меня впереди много бездумных, беспечных дней. Не надо по утрам втискиваться в переполненный троллейбус, бояться опоздать к девяти утра в скучное, нудное КБ, что я теперь долго не увижу надоевшие длинные, однообразные ряды кульманов с пришпиленными листами ватмана, застывшие над ними фигуры в белых халатах под унылым, во весь потолок, «дневным» освещением. Полтора года мы с Костей не разгибая спины придумывали, чертили-рисовали конструкцию электронного управления к какому-то сверхмощному прессу. Костя — мой приятель, однокурсник, холостяк и молчун. Электронный блок мы с ним все же придумали, и неплохо. В результате — благодарности, премии и даже репортер с фотокорреспондентом.

И вот все это почти неожиданно оказалось в прошлом, в недалеком, но все же в прошлом. В голове образовывается ощутимая, приятная пустота. Никаких мыслей. Так, какие-то остаточные явления. Инерция. Мне стало смешно и радостно. Я улыбнулся. Надоевший город, с приевшейся обыденностью, остался за кормой. В прямом и переносном смысле. Теплоход легко, красиво шел куда-то вперед, под далекие облака. Зеленели крутые берега, мелькали домики с разноцветными крышами, промчался «Метеор», оставив белопенный, бурунистый след.