На лоне природы

— Да что это за распросы! Зачмъ это! Я не желаю и отвчать! вспылилъ съемщикъ.

— Помилуйте, для насъ это статья важная. Тутъ сердиться нечего.

— Гд тутъ и помститься-то десяти человкамъ!

— Лто-съ… Вдь лтомъ все больше на воздух, а переночевать всегда можно. И по пяти человкъ спятъ въ комнат, а здсь у васъ будетъ четыре, да сни, да кухня. Много гостей понадетъ, такъ мы и на постоялый дворъ поспать-то къ себ пустимъ. Подъ охотниковъ у насъ всегда дв комнаты имются, а т вдь только ранней весной, да осенью назжаютъ.

Съемщикъ не отвчалъ. Онъ взглянулъ на часы и сказалъ жен:

— Ухать сегодня отсюда и думать нечего. Опоздали уже на вс позда. Придется переночевать здсь.

— Такъ къ намъ, сударь, пожалуйте. У насъ изба чистая, приглашала съемщиковъ баба. — Снничекъ вамъ съ супругой отличнйшій предоставимъ и подушечки дадимъ.

— Намъ сть ужасно хочется. Молоко, яйца и хлбъ у васъ есть?

— Все, все есть, баринъ. Яишенку вамъ сдлаемъ, курочку даже въ горшечк сварить можно — и будетъ вамъ супъ.

— Ну, курицы-то ужъ не надо. Мы колбасы въ лавк купимъ.

— Отчего же не надо? Я вамъ все сооружу, настоящій обдъ сооружу. Теперь ужъ, впрочемъ, будетъ не обдъ, а ужинъ. По-нашему вдь обдъ-то въ двнадцать часовъ. Да могу вамъ и щецъ дать изъ солонины похлебать, ежели не побрезгуете нашимъ кушаньемъ. Вдь сами-то мы ужинать будемъ. Пожалуйте, баринъ, пожалуйте, сударыня, приглашала баба.

— Ну, а по крестьянскимъ дворамъ намъ ужъ нечего больше искать дачъ?

— Да мужики-то все ненадежные, пьянственные. А впрочемъ посмотрите, пожалуй. Къ кому бы васъ свести?

— Нтъ, нтъ, въ пьяную семью я не хочу.

— Вы къ намъ-то пожалуйте, а дома я ужъ съ своимъ мужикомъ соображу, кого бы вамъ подсдобить въ хозяева. Дьячокъ вдь вотъ у насъ на лто комнату отдаетъ, но только одну комнату, и трафитъ такъ, чтобы холостому сдать и на харчи его взять, разсуждала баба, ведя съемщиковъ къ себ на дворъ.

Дворъ былъ недалеко отъ лавочки. Войдя въ калитку двора, съемщики очутились въ самомъ топкомъ перепрломъ навоз, такъ что ужъ и положенныя на него доски для прохода къ крыльцу не помогали и ихъ окончательно засосало въ грязную жижу.

— Отчего вы такъ грязно дворъ держите? задала баб вопросъ съемщица.

— Да вдь, помилуйте, скотина-съ. Это не грязь, это навозъ, это крестьянская благодать. Все это на огородъ, да на пашню пойдетъ. Рано еще теперь, а вотъ немного погодя все вывеземъ на поле. Вы, вотъ, конечно, сударыня, городской человкъ и, можетъ быть, всего этого не понимаете, а вдь безъ навоза ничего и родиться не можетъ. Мы люди исправные, семся и огородъ сажаемъ. У насъ вотъ лтомъ и подсолнухъ, и все. Люди навозъ-то покупаютъ.

— Знаю, знаю, что навозъ въ деревенскомъ хозяйств необходимъ; но зачмъ вы его не складываете въ кучу?

— Да какъ его въ кучу-то сложишь? Его сложить, а скотина опять разроетъ. Скотина-съ… Да и нтъ у насъ этого обнаковенія, чтобъ рано навозъ убирать. Вотъ около Николина дня, къ прізду дачниковъ вывеземъ и все чисто будетъ. У насъ, сударыня, тутъ мсто топкое, глина-съ, оттого оно и грязно такъ, а въ сущности тутъ и навозу-то не ахти что.

Съемщики вошли въ избу. Домъ былъ, очевидно, изъ зажиточныхъ. Въ комнат на окнахъ висли даже кумачевыя занавски на вздержк и на двухъ подоконникахъ стояло по гипсовой статуэтк, изображающей купидона, стоящаго на одномъ колн со сложенными у груди руками. На стн висли часы съ большимъ деревяннымъ расписнымъ цвтами циферблатомъ. У часовъ, впрочемъ, вмсто второй гири вислъ пестрядинный мшечекъ съ пескомъ. Мебель была разнокалиберная и среди нея виднлись даже два буковые гнутые стула съ деревянными сидньями, совсмъ новые. Стоялъ комодъ, покрытый красной салфеткой, на комод стеклянный шкапчикъ и въ немъ посуда, состоящая изъ пестрыхъ чайныхъ чашекъ и тарелокъ съ рисунками. На покрытомъ бумажной салфеткой стол помщалась даже лампочка на чугунномъ пьедестал и съ матовымъ стекляннымъ колпачкомъ. Въ углу, разумется, образа въ кіотахъ съ вербой и внчальными свчами. Полъ былъ устланъ рогожами.

— Садитесь, пожалуйста, гости дорогіе, засуетилась баба. — Самоварчикъ, я думаю, прежде всего?

— Да, не худо и самоварчикъ. Только дайте поскорй хлба и горшокъ молока, отвчали съемщики.

— Сейчасъ, сейчасъ… Машутка! Сбгай за тятькой, обратилась баба къ десятилтней босой двочк, нянчившей грудного ребенка. — Вдь вотъ мужъ-то у меня не какъ другіе мужики, не пьянствуетъ, а на работ теперь, пашетъ.

— Такъ зачмъ же вы хотите отъ дла его отрывать? Не надо. Пусть работаетъ.

— Ничего-съ… Все-таки вы на него посмотрите, да и онъ съ вами поговоритъ. Онъ лучше меня все и знаетъ. Можетъ статься, онъ и укажетъ, гд вамъ еще дачку посмотрть. Положи, Машутка, ребенка-то на кровать, да и бги за отцомъ. А только, ваша милость, вамъ дачки лучше чмъ у барина Подлевскаго, или вотъ что у лавочника смотрли, здсь и не найти.