На лоне природы

— Что говорить… Это точно. Семейные господа очень обгаютъ, чтобъ не жить близъ кабака. Прежде, когда у насъ только штофная была, дачникъ былъ куда лучше. И нашему-то брату отъ него было больше пользы. Теперь какой дачникъ? Теперь дачникъ сквалыжникъ. Онъ самъ къ намъ детъ на поправку, чтобы дешевле жить. Кто за зиму издержался, кто въ карты проигрался, ну, прислугу распуститъ и детъ къ намъ, чтобы сама барыня стряпала, сама за собой прибирала. Сами на себя стираютъ нынче наши дачницы-то, коли ежели что мелкое — вотъ какіе господа, Отъ такихъ господъ немного наковыряешь, сколько около нихъ ни трись. Прежде, при штофной, господа куда лучше бывали! Меньше ихъ было, но были они основательне и пользы отъ нихъ было больше, разсказывалъ мужикъ. — Вдь у насъ кабакъ-то съ распивочнымъ и постоялымъ дворомъ только четыре года существуетъ.

Мужикъ привезъ съемщиковъ на станцію желзной дороги и ужъ отъ станція взялъ по другой дорог, ведущей въ нмецкую колонію. Эта дорога тоже была проселочная, но ужъ далеко была не такъ плоха, какъ дорога въ Капустино. Въ особенно топкихъ мстахъ были набросаны втви ельника и даже подсыпана щебенка съ пескомъ.

— Вотъ колонисты поправляютъ свою дорогу и года черезъ три-четыре, можетъ статься, совсмъ поправятъ, замтилъ мужикъ. — У нихъ приговоръ, положеніе… Ихъ нмецкій староста такъ постановилъ, чтобы каждый годъ съ каждой нмецкой души по возу щебенки или песку — ну, и возятъ.

— Вотъ и вы послдовали бы ихъ примру и свою дорогу постепенно бы улучшали, сказалъ съемщикъ.

— У насъ не сообразишь съ мужикомъ. У насъ мужикъ не такой. Помилуйте, они старосту-то живьемъ съдятъ, ежели такая обязанность. Попробуй-ка староста! Не усидть тогда, сейчасъ сковырнутъ.

Вдали на пригорк показались домики нмецкой колоніи. Ближе къ колоніи дорога становилась все лучше и лучше. Начиналось уже нчто въ род шоссе. Еще ближе къ колоніи дорога оказалась обсаженною молодыми деревцами, были даже выкопаны придорожныя канавки.

— Вотъ, и деревца у нихъ по приговору. Каждая нмецкая душа обязана по два деревца въ годъ при дорог высадить. Это ужъ у нихъ попъ ихній, нмецкій, говорятъ, наущилъ. Ну, и слушаются.

Въхали въ колонію. Первымъ строеніемъ была школа — довольно чистенькій одноэтажный домикъ съ вывской, на которой было написано: «Schule», дале стояла общественная важня съ всами на деревянномъ коромысл и ужъ вслдъ за этимъ потянулись колонистскія избы, по большей части двухъэтажныя, необшитыя, но съ окрашенными въ ярко-зеленую или желтую краску фронтонами. Почти вс домики имли палисадники на улицу, изъ-за которыхъ виднлись молодыя деревца. Колонія имла опрятный видъ, но на улиц царствовала вонь. Съемщики невольно сморщили носы. Везшій ихъ мужикъ замтилъ и сказалъ:

— Вотъ изъ-за чего ихъ обгаютъ дачники. Смердитъ ужъ у нихъ очень по весн. Картофельники вдь. Это у нихъ поля подъ картофель изъ помойныхъ ямъ поливаютъ. Какъ рка вскроется, такъ они и везутъ всякую нечисть къ себ на баркахъ изъ Петербурга. Буксиры вдь нанимаютъ, чтобы до своей-то рки барки дотянуть, ну, а по своей-то рк ужъ на шестахъ идутъ. Что денегъ вдь стоитъ! Впрочемъ, вся эта вонь только до тхъ поръ, покуда не перепашутъ землю, а тамъ ослабетъ.

— А скоро они перепашутъ? задала вопросъ съемщица.

— Да къ іюню ужъ никакого запаха.

Около нкоторыхъ домовъ попадались даже деревянные мостки, а у одного дома былъ тротуаръ изъ бутоваго камня. Показался и неизбжный трактиръ-кабакъ съ мелочной лавочкой. Кабакъ и лавочка, впрочемъ, ничмъ не отличались отъ капустинскихъ кабака и лавочки. Также около крыльца стояли воза съ сномъ и толпились пьяные. Два колониста въ кожаныхъ курткахъ, съ бритыми физіономіями и въ высокихъ сапогахъ, размахивая у крыльца кабака руками, о чемъ-то крупно другъ съ другомъ разговаривали по нмецки, но когда имъ приходилось ругаться, то ругались по-русски, отчетливо выговаривая самыя трехъ-этажныя русскія, бранныя слова.

— Вдь вотъ вы жалитесь на нашихъ русскихъ мужиковъ, что они ужъ очень крпко ругаются, а имъ супротивъ нмца ни въ жизнь… замтилъ возница, — Здшняго нмца хоть что ты хочешь, такъ русскому не переругать. Нмецъ никогда ему переду не дастъ — вотъ какія пронзительныя слова онъ знаетъ. Право слово.

Оставили позади себя кабакъ.

— Гд же здсь дачи-то сдаются? спросилъ съемщикъ возницу.

— А вотъ сейчасъ. Я васъ къ знакомому нмцу везу. Можетъ быть, онъ еще и не сдалъ свою дачку. У него хорошо. У него, барыня, даже фортупьяны въ дом есть.

На мосткахъ около дороги стоялъ толстый пожилой колонистъ въ кожаной куртк и картуз, курилъ, держа въ зубахъ, коротенькую трубку, и наблюдалъ, какъ двое молодыхъ парней прочищали придорожную канавку, выбрасывая изъ нея лопатами грязь.

— Федоръ Богданычъ, а Федоръ Богданычъ! окликалъ его мужикъ, приподнимая картузъ. — Не сдавалъ еще твой племяшъ своей дачки? Я съемщиковъ везу.

— Давно сдалъ, подъ старые жильцы сдалъ, флегматично пробормоталъ колонистъ, не вынимая изъ зубовъ трубки и не ломая шапки на поклонъ мужика.