На лоне природы

— Какъ же это такъ?.. Вдь ужъ вы теперь мои дачники. Задатокъ дали. У меня лошади-то даромъ стоятъ. Мн вдь надо отъ васъ попользоваться.

— Нтъ, ужъ попрошу васъ и на будущее время не стснять насъ проздомъ, а предоставить намъ здить везд и всюду съ тмъ, съ кмъ мы захотимъ, возразилъ съемщикъ.

— Помилуйте, да вдь для этого и дачу строилъ, чтобъ отъ жильца пользоваться. А насчетъ цны не бойтесь. Мы дешевле мужиковъ будемъ брать, потому лтомъ лошадь все равно будетъ у меня здить каждое утро на желзную дорогу за товаромъ. Между отходомъ перваго утренняго позда и приходомъ всего полтора часа. Васъ лошадь свезетъ на поздъ, который отходитъ, а потомъ дождется того, который приходитъ. Еще лучше ей отдохнуть.

— Дешевле другихъ будете брать за проздъ, тогда съ удовольствіемъ будемъ здить.

— Дешевле-съ. Вдь лошади все равно порожнемъ нужно хать на желзную дорогу, а что полтора часа раньше выхать, что полтора часа поздне — намъ все единственно. Мы полтину серебра будемъ вашей милости каждый разъ ставить.

— А мужики, говорятъ, возятъ за сорокъ копекъ.

— Да ужъ это какой-нибудь ледащій мужиченко за сорокъ-то копекъ повезетъ. Ну, да ладно, будемъ и мы возить за сорокъ копекъ, только ужъ, пожалуйста, насъ не обижайте. Зачмъ съ хозяевами ссориться! Лучше съ хозяевами въ мир жить.

— Я не понимаю, какая же тутъ можетъ быть ссора!

— Не желаемъ свою выгоду въ чужія руки отдавать. Вдь для этого и дачи сдаютъ, чтобъ ужъ все отъ дачника… Нтъ, ужъ пожалуйста, давайте въ мир жить.

Съемщикъ взглянулъ на жену и покачалъ головой.

— Хорошо, хорошо, обратился онъ къ лавочнику. — Но ежели съ насъ за провозъ другіе будутъ брать дешевле сорока копекъ, то ужъ не прогнвайтесь.

Черезъ четверть часа съемщики сидли за самоваромъ. На стол стояла яичница, хоть они ея и не требовали.

— Господа хозяева! Надо съ вами разсчитаться за ночлегъ и все прочее, сказалъ съемщикъ. — Много ли съ насъ?

Вышли мужикъ и баба. Оба стали къ сторонк. Баба утирала передникомъ губы. Мужикъ поглаживалъ бороду. Оба молчали. Съемщикъ вынулъ бумажникъ.

— Такъ много ли съ насъ? повторилъ съемщикъ. — Считайте ужъ, чтобъ и отвезти насъ на желзную дорогу. Сколько?

— Да ужъ вамъ, сударыня, лучше знать. Вы — господа, отвчала баба.

— Сколько же однако?

— Что пожалуете, сказалъ мужикъ. — Вы ужъ насъ не обидите.

— Курица, дв яичницы, полсотни раковъ, три самовара, ночлегъ… считалъ съемщикъ. — За водку и пиво я уже отдалъ. Два прозда… Ну, три рубля.

— Что вы, сударь, помилуйте… улыбнулся мужикъ.

— Баринъ шутятъ, прибавила баба. — Они мн отдльно на фунтъ кофею общали дать.

— Такъ сколько же? Я не знаю, право… Ну, вотъ вамъ четыре рубля.

— Это, то-есть, вы безъ прозда считаете? спросилъ мужикъ.

— Какъ безъ прозда? За все четыре рубля. Вчера насъ въ колонію возилъ, вотъ и сегодня на станцію отвезешь.

— Что вы, помилуйте… Да вдь въ колонію по этой дорог туда и обратно меньше двухъ рублей и везти нельзя. Теперь рабочая пора. Ну, на станцію рубль.

— Что ты, что ты! Лавочникъ предлагаетъ за сорокъ копекъ меня на станцію возить.

— Такъ вдь то лавочникъ. У него все равно лошадь на желзную дорогу порожнемъ ходитъ. А меня вы отъ дла оторвали вчера. Да сегодня нужно полдня потерять.

Съемщики совсмъ смшались. Они посматривали другъ на друга и не знали что отвчать.

— Вся бда, разумется, въ томъ, что мы съ вами за все про все раньше не уговорились, сказалъ наконецъ съемщикъ.

— Да ужъ это кажиный человкъ долженъ самъ понимать, отвчалъ мужикъ.

— Ну, а я не знаю здшнихъ цнъ. Объясни мн, сколько же я вамъ долженъ!

Мужикъ подумалъ и началъ считать:

— За два прозда, чтобы ни вамъ обидно не было, ни мн — ну, два съ полтиной…

— Господи Боже мой! воскликнула съемщица.

— Рабочая пора теперь, барыня. Я полосу пахалъ. Лтомъ мы дешевле возимъ.

— Сколько же за курицу?

— Ну, рубликъ.

— Да вдь она шесть гривенъ въ Петербург стоитъ, а здсь деревня…

— То, барыня, въ Петербург. У насъ курица ноская. Вдь она яйца несла. Помилуйте, за что же я ее кормила-то всю зиму? подхватила баба. — Теперь, сами знаете, какая пора. Нешто весной крестьяне куръ ржутъ?

— Вдь это же безбожно рубль за курицу! пожималъ плечами съемщикъ.

— А дрова-то? А горшокъ-то околачивали? А баба-то около печки елозила? высчитывалъ мужикъ. — Ну, да ладно, восемь гривенъ. Два съ полтиной и восемь гривенъ — три тридцать. Яишенки дв — ну, рубликъ. Четыре тридцать. За раковъ полтинникъ положите. Четыре восемь гривенъ.

— За тридцать штукъ таракановъ, которыхъ вы называете раками, полтинникъ! возмущался съемщикъ.

— Да вдь въ Питер-то въ трактир, баринъ, дороже платите.

— Это чортъ знаетъ что такое! Разв можно сравнивать здшнее мсто съ петербургскимъ трактиромъ!

— Отчего же-съ? Тамъ, по крайности, торговля-то каждый день, а мы когда у себя господъ-то видимъ! Въ кои-то вки придется мужику заплатить, да еще хотите сквалыжничать! Сколько я насчиталъ? Четыре восемь гривенъ? Ну, три кринки молока, три самовара, хлбъ, ночлегъ… Давайте за все безпокойство семь рублей. На станцію на пар даже отвезу, закончилъ мужикъ.