На лоне природы

— Вотъ ужъ заборомъ товара прошу насъ не неволить, отвчалъ съемщикъ. — Что будетъ у васъ хорошо и недорого, мы и сами ради брать у васъ въ лавк, а ужъ что плохо, да гд дорожиться будете, то не прогнвайтесь.

— Торгуемъ на совсть. Будьте покойны. Да вотъ, спросите здшнихъ хозяевъ. Что они скажутъ супротивъ меня?

— Ну, ну, бываетъ тоже. Ужь не хвастайся, Савелій Прокофьичъ. Хлбъ подчасъ словно замазка.

— Милая, да что жъ мн драться съ пекаремъ-то, коли онъ зньки нальетъ да не пропечетъ его какъ слдуетъ! Мн самому обидно.

— Поди ты! Просто приказываешь для всу, чтобы не пропекалъ. А кофей зачмъ у тебя пополамъ съ жареннымъ горохомъ?

— Вотъ ужъ чай, сахаръ и кофе напередъ скажу, что буду изъ города привозить, сказалъ съемщикъ.

— Не стоитъ вамъ возжаться, сударь, стснитъ васъ все это, а что да чаю и кофею для вашей милости, то буду особенный вамъ привозить. Я самъ до чаю охотникъ и худого не допущу.

— Нтъ, нтъ. Этотъ товаръ я привыкъ ужъ брать въ одномъ мст.

— Надостъ, ваша милость, изъ города-то возить. Впрочемъ, какъ хотите: вольному воля. За шиворотъ тянуть не буду, а напередъ знаю, что безъ меня не обойдетесь.

— Палисадничекъ прошу мн къ дачк сдлать.

— Это все будетъ въ исправности. Палисадникъ, скамеечку… Зовите только гостей почаще, да угощайте ихъ получше. Вдь я и телятиной занимаюсь. Вотъ когда сговоритесь дачники насчетъ телятины, то можно и теленочка зарзать. Кому заднюю ногу, кому переднюю, кому потроха. Въ городъ же возимъ телятъ продавать, такъ, чмъ возить, лучше же у себя дома не подорожиться.

— Ахъ, да… Ледникъ-то вы дадите ли намъ? спохватилась съемщица. — Вдь ужъ безъ ледника нельзя.

— Есть ледничекъ. Отчего не дать, ежели за набивку заплатите. Сами по четыре рубля платили — ну, тоже и съ вашей милости.

— Ври больше, Прокофьичъ! За вино теб мужики ледники набивали.

— Милая, да вдь вино-то денегъ стоитъ. Я такъ и разсчитываю, что ледникъ мн въ четыре рубля обошелся.

— Нтъ, нтъ. За ледникъ мы ужъ ничего не заплатимъ. Ледникъ къ дач полагается, заговорила съемщица.

— Невозможно этому быть, сударыня. За ледникъ вс отдльно считаютъ, отвчалъ лавочникъ.

— Врешь. Наши мужики сдаютъ дачи и никто за ледникъ не считаетъ, перебила его баба.

— Позвольте… Да вдь у мужиковъ-то ледники снгомъ набиты, а у меня льдомъ. Ну, да ужъ чтобъ много не торговаться, за ледникъ зелененькую. Вдь ледники, сударыня, намъ самимъ по нашей торговой части нужны.

— Даромъ, даромъ ледникъ.

— Невозможно этому быть. Даромъ, конечно, мы позволимъ вашей чести вотъ ногу-то телятины положить, ежели она у насъ куплена, а чтобъ все лто даромъ ледникомъ пользоваться — это невозможно. Положьте три рублика.

— Не возьму дачу. Дача со службами сдается. Ледникъ, сарай для дровъ.

— У насъ самихъ сарая-то не бывало. Навседъ можно сдлать, а ужъ насчетъ сарая увольте, да и за ледникъ-то положьте хоть два рублика.

— Ни копйки.

— Тогда разойдемся. Будемъ ждать другого жильца. Ее-ей, сударыня, вдь набивка льдомъ намъ денегъ стоила. Вы ужъ изъ-за двухъ рублей не извольте спорить. Лучше я вотъ что… Лучше я за эти деньги велю вамъ вскопать грядку и маку посю, отлично макъ зацвтетъ.

— Ну, рубликъ я дамъ за ледникъ, сказалъ лавочнику съемщикъ.

— Не спущу, баринъ. Не хотите, такъ берите задатокъ назадъ. Два рубля и такъ цна не дорогая.

Пришлось согласиться. Лавочникъ ударилъ по рукамъ и запилъ пивомъ сдачу дачи.

Просидвъ съ полчаса, онъ удалился и вскор прислалъ съ сыномъ росписку въ полученіи задатка. Въ росписк былъ включенъ и ледникъ.

Съемщики, пространствовавъ цлый день, начали звать. Они жестоко устали и попросили покоя. Баба настлала имъ соломы на полу, покрыла простыней, дала подушки и удалилась, пожелавъ покойной ночи. Когда съемщики ложились спать, на часахъ пробило хриплымъ боемъ одиннадцать. Съ улицы доносилась пьяная псня разбредающихся изъ кабака по домамъ гулякъ, но усталость съемщиковъ была такъ велика, что она не помшала имъ тотчасъ же заснуть крпчайшимъ сномъ. Усталость и весенній воздухъ сдлали свое дло.

XXII

На утро съемщики проснулись рано. На деревн горланили птухи, подъ окномъ кудахтали куры, за дощатой перегородкой копошились хозяева и не дали спать. Было всего только шесть часовъ утра. Заслыша, что съемщики уже поднялись, хозяйка заглянула къ нимъ въ комнату и сказала:

— Не заспалось вамъ на новомъ-то мст? Мы-то вдь рано встаемъ, а господа долго спятъ. Самоварчикъ прикажете?

— Да, да… Да поскорй бы намъ ухать. Хочется къ первому позду попасть. Вдь мы совсмъ не разсчитывали и ночевать-то здсь. Насъ дома ждутъ и недоумваютъ, что съ нами сталось. Вдь у насъ дти дома, заговорили они.

— Успете къ первому позду, въ лучшемъ вид успете. Какъ чайку напьетесь, да позавтракаете, мужъ живо заложитъ лошадь и отвезетъ васъ. Конечно, дорога теперь каторжная, но лошаденка-то у насъ бойкая.

Умывшись, съемщики сходили посмотрть на нанятую ими дачу. Узнавъ, что съемщики вскор узжаютъ и что на желзную дорогу повезетъ ихъ мужикъ, у котораго они остановились, лавочникъ почесалъ затылокъ и сказалъ: