На милость дня. Былинки

Давно зрела мысль написать Вам, но теперь, после “Былинок”, она оформилась окончательно. Мы с Вами несколько раз встречались на выставках, в храме. И каждый раз меня тянуло погладить Вас по головке, хотя я вдвое моложе. Чувствую Вас, Александр, как своего сына, которому очень нужна эта ласка. И все время набегают слезы, когда вспоминаю о Вас. Видимо, что-то созвучно моей душе в Вашем поведении, книгах, Спасибо за мужество, с которым Вы приносите свою общественную исповедь, Не зря раньше исповедь и была именно такой, Так легче, на мой взгляд, расстаться с пороком, Поступить, как Вы, я бы, к сожалению, не смогла.

Читаю “Былинки” с душевным трепетом, зная, что на каждой странице найду что-то для себя, и сегодня, и в будущем, Чувствую, что все, написанное Вами, лично пережито. Примеряешь на себя многие ситуации, сравниваешь, анализируешь, Получается не просто чтение-развлечение, а чтение-работа, и мысль постоянно в действии, не витает “над”.

Желаю Вам, Александр, не останавливаться – пишите, пока пишется. Да, кто-то Вас критикует, кто-то одобряет, но главное, что есть интерес к написанному.

Вы по натуре человек добродушный, но обстоятельства и ряд других факторов заставляют Вас жить в некой панцире, из которого Вы выходите не для всех. По-видимому, душевные раны прошлых лет все еще не зажили. На рыбалку бы Вам съездить, в одиночестве посидеть, “угомониться”.

В городской суете вообще не воспринимаешь половины нужной информации, а воспринятую не в состоянии правильно переработать.

Мне очень понятны Ваша астения, безсонница, терзания, некая мнительность… Господь даровал Вам такого благодатного духовного отца! Наверное, заслужили, Батюшка Иоанн Миронов – словно из доброй русской сказки, Хочется упасть ему в ноги, рассказать все как на духу, выплакаться и встать другим человеком,

Еще желаю Вам не идти против воли Божией, а смириться со своим человеческим несовершенством, Нашей силенки ни на что не хватит, Господь Своей всемогущей рукой накроет все равно, только в первом случае потерь и прорех многовато наберется, Нам по милосердию Божию столько дается, сколько мы заслужить никогда не сможем, И как научиться видеть волю Его? Молиться, Только очистив сосуд совести, можно суметь различать свою волю от воли Господней,

Помоги Вам, Господи, раб Божий Александр. Как говорит русская пословица: “Взялся за гуж – не говори, что не дюж”, С уважением, Инна 3., СПб.»

Если бы вы знали, как нужны порой такие письма! Читательница не столько хвалит, сколько поддерживает подуставшего редактора. Но газеты выходят, да и книжки пишутся.

И груб, и несдержан, и грешен,
и резок, и на руку скор…
И все ж не бываю неспешен,
чтоб чей-то смягчить приговор.
И жизни тяжелую ношу
с немым постоянством бойца
не переложу и не брошу,
а буду нести до конца.

Григорий Поженян

Спасибо Вам, Инна, за то, что рискнули погладить по головке вечно недовольного чем-то человека с угрюмым лицом, сняли его усталость от незряшной работы. Сейчас я расстараюсь и подыщу для Вас самый-самый хороший стих, который Вам должен понравиться:

Я сравняюсь с землей в покаянном поклоне земном – пусть узнает нечаянно плоти смиренная глина, кто в святом алтаре причащается красным вином, чтоб принять по достоинству яблоко царского чина.

Я спрошу Тебя: где Ты? – и скоро услышу ответ:

– Неужели слепа ты и крови невинной не видишь?

Но еще над Россией не меркнет божественный свет, в злую, стылую воду уходит невидимый Китеж.

Нем голодный народ, молчаливы соборы Кремля, – видно, время не вышло раздаться небесному грому… Только слышно, как ночью родимая плачет земля оттого, что идет самозванец по царскому дому.

Но покуда душа нераскаянной бродит виной, строит инок молитву, как прочную крышу ковчега, и в глухом январе над еще не умершей страной распускается пряжа белейшего русского снега.

И еловое семя клюют на поляне клесты, и голодные дети спасаются жертвою вольной,

и монахи во льду вырубают для верных кресты, чтоб услышали люди торжественный звон колокольный.

Светлана Кекова, Саратов

* * *

Всего-то неделю не был дома, а соскучился – по наивным запискам своим, по широкому столу, где я полновластный хозяин, по стихам и книгам на полках, по жене, по окну, сквозь которое я познаю мир, – одним словом, по укладу своей устоявшейся жизни.

Свет

…Нас держат за горло дела, обстоятельства, жены… – Да, жизнь такова – ни просвета, ни продыха нет… – А все же блеснет – пусть на миг! – в этой жизни дешевой навеки горячей и трепетной истины свет… – Не истины – нет! Свет надежды, пожалуй, на чудо… – На чудо ли? Нет… Ниоткудова взяться ему… – А все-таки есть, и щемит, и сияет покуда прекрасный тот свет, раздвигая житейскую тьму! (Сергей Мнацакян).