На милость дня. Былинки

Вороны Карл и Клара продолжают отстаивать право на личное дерево, только я теперь отучился их различать и, наверное, Кларой зову Карла и наоборот, но им это все равно. Обидно, что люди не любят ворон, несправедливо считая их предвестниками беды. Но это предрассудок.

Под бомбежкой к нам в блиндаж с разгона пикирнула из лесу ворона. И глазами молча молит птица: «О воронах россказням не верьте. И не каркну! Мне бы лишь укрыться. Хочется пожить на белом свете. Звать сюда беду мне нет резона: Я не черный ворон. Я – ворона!» И не птичьими глядит глазами. Плачет воронеными слезами. И сдержала слово!.. У порожка, тихо-тихонько под самой дверью, клюва не раскрыла всю бомбежку – с полным уваженьем к суеверью (Павел Бушуев).

Да и живут они в очень опасном соседстве с человеком – того и гляди, бросит камень или, хуже того, выстрелит в пернатого. Несколько раз я делал попытки сблизиться с Карлом и Кларой, бросая им кусочки вкусной колбаски все ближе и ближе, желая приучить их брать из моей руки, Но птицы еду брали и сразу же благоразумно отскакивали назад, наклонив головку, одним черным глазом как бы говоря: «Нас, парень, не проведешь!» Потом брали кусок колбасы и опускали в лужу, чтобы не есть всухомятку, Видел даже, как ворона положила на трамвайный путь засохшую булку, а после проезда трамвая съела крошки. Птицы очень любят играть, как наши дети – например, дразнить собак,

Ворон черен, как пистолет
Заговорщика-террориста.
Ворон молод: ему сто лет.
Ведь живут они двести-триста.

Ворон радостью окрылен

И всему весеннему лесу
Возвещает, что он влюблен
В раскрасавицу воронессу.

Хороша она, как звезда, —

Не беда, что черного цвета!
И совсем еще молода:
И восьмидесяти ей нету.

И летит он к своей звезде,

И звучит его клич задорный.
Люди шепчутся: – Быть беде!
Ох, накличет нам дьявол черный!..

Бросят камень, земли комок:

– Улетай, пока жив, проклятый!
Потому что им невдомек,
Что поет о любви пернатый…

Илья Фоняков, СПб

.

Любимый клен почти лишился листьев и видно, как стыдно ему своей наготы, словно прилюдно обнаженной женщине; на земле лежит собранная дворником золотая кипа, привлекающая внимание детей и оставляющая взрослых равнодушными к этому чуду; еще рябинка напротив обнажила свои ярко-красные кисти в ожидании перелетных гостей: туча маленьких пташек вдруг свалится на рябинку с неба и несколько дней будет отдыхать, склевывая красные бусинки. Потом, словно по команде, стая взметнется вверх и скроется за крышами домов. Добрый путь, отважные путешественницы!

Безжизненны и недвижимы.

Уже отлетел листопад.
И кажется, с каждой вершины
И души вот-вот отлетят.

Деревьям не больно на свете.

Но тронув рукою лицо,
Как будто почую на срезе —
Еще годовое кольцо.

Сергей Донбай, Кемерово

Мне полегчало, поэтому думается и дышится сейчас ровнее, и бывшие обиды хотят забыться, и люди кажутся лучше, и вообще не так уж и плохо живется на белом свете!

Человеку надо мало:
чтоб искал и находил.
Чтоб имелись для начала
друг – один и враг – один…
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете мама.
Сколько нужно ей – жила…
Человеку надо мало:
после грома – тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь – одну. И смерть – одну.
И – межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности, немного.
Это, в сущности, пустяк.
Невеликая награда,
Невысокий пьедестал…
Человеку мало надо.
Лишь бы дома кто-то ждал.

Роберт Рождественский

* * *