На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Успехи Добровольческой армии, занявшей громадный фронт, не соответствовали ни ее численности, ни ее органи зации. Поделенная на армии и корпуса – разношерстные, без надлежащего командования, правильного порядка укомплектования и весьма слабого снабжения всякого рода довольствием, – она поневоле должна была сама изыскивать способы для своего снабжения и удовлетворения тех или других нужд и прибегать к незаконным захватам и бесплатным реквизициям и даже к принудительным наборам в свои ряды офицеров и нижних чинов[498]. На все это население занятых Добровольческой армией губерний начало очень жаловаться и громко высказывать свое неудовольствие. В то время часто говорилось, что «добровольцев всюду встречали с цветами, а провожали проклятиями». Грабежи [и] хищения достигли своего предела. Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант Деникин решил повести с ними решительную борьбу, для чего назначить три особых комиссии.

19 сентября 1919 года я получил от начальника канцелярии главного начальника снабжений Вооруженных сил на Юге России предписание за № 17828[499] явиться в служебный кабинет главного начальника снабжений по делам службы в пятницу 20 сентября в 14 часов по местному времени.

Знал, что главным начальником снабжений был генерал-лейтенант Санников (Генерального штаба с орденом Святого Георгия 4-й степени на груди), но для чего я ему потребовался, мне не было известно. Там я застал генерал-лейтенанта Пержхайло, и нас попросили зайти в кабинет к генералу Санникову, который, попросив нас садиться, пояснил что главнокомандующий Вооруженными силами Юга России давно уже возмущается грабежами и хищениями, производящимися в Добровольческой армии, и решил повести самую энергичную борьбу с этим злом, развращающим армию и вызывающим общее возмущение в населении занятой армией территории, для чего назначается три особых комиссии: генералов Леша, Слюсаренко и Пержхайло: в Кавказскую и Добровольческую армии и в III армейский корпус для производства расследований хищения и грабежей, чинимых войсковыми частями и отдельными лицами, с широкими полномочиями привлекать их к судебной ответственности и о наиболее важных доносить главнокомандующему. Он вручил нам копии (секретные): 1) сношения главного начальника снабжений к помощнику главнокомандующего (по военной части) от 26 июля 1919 года за № 12890[500], 2) копию приказа главнокомандующего Вооруженных сил на Юге России от 21 августа 1919 года за № 2032[501] и 3) копию предписания главнокомандующему Добровольческой армией генералу Май-Маевскому от 28 августа 1919 года за № 175[502][503]. Предложил с ними хорошо ознакомиться, и тогда перед нами предстанет полная картина происходящих в армии грабежей и хищений.

В состав каждой из этих комиссий должны войти два юриста, штаб-офицер для поручений и делопроизводитель[504].

Для поездок и жилья комиссиям назначается каждой отдельный служебный вагон[505], предписание главного начальника военных сообщений от 16 сентября 1919 года № 17633. В качестве конвоя – десять вооруженных солдат и двух невооруженных для посылок, предписание командующему Добровольческой армией от 19 сентября 1919 года за № 17884[506].

Дано удостоверение на право бесплатной подачи служебных телеграмм[507].

Предписание командующему Добровольческой армией от 13 сентября 1919 года за № 17507[508] оказывать содействие при передвижениях и предоставлять всевозможные перевозочные средства.

Членами в председательствующей мною комиссии назначены: член Харьковской судебной палаты действительный статский советник Бендеров[509], подпоручик (юрист) Войцеховский[510], полковник Милошевич[511]. Делопроизводителем назначен впоследствии полковник артиллерии Карев[512]. Полковник Милошевич и подпоручик Войцеховский находились в Ростове, действительный статский советник Бендеров присоединился к комиссии в Харькове, и там же поступил делопроизводителем полковник Карев.

С назначением в наше распоряжение вагона вышла большая задержка: все вагоны, бывшие в распоряжении заведующего передвижением, были давно уже разобраны разного рода комиссиями, штабами и отдельными начальствующими лицами под свое жилье и никто очищать их не хотел. Телеграммы посылались во все концы, и только через несколько дней кто-то устыдился и освободил свой вагон (первого класса с восемью купе, с паровым отоплением и прочими удобствами, не было только наружной обивки на диванах и зеркал в дверях). Раньше чем его занять, необходимо было произвести основательную чистку и дезинфекцию, на что потребовалось еще три дня, и только 6 октября мы тронулись в путь по Северо-Донецкой железной дороге на Харьков.