На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Ничего импонирующего в его наружности, манере держаться и говорить не было; передо мной был обыкновенный скромный генерал Генерального штаба, четко и последовательно, без всякого пафоса произносивший свои речи (тосты). Говорил он о единой неделимой России, о боевых успехах Добровольческой армии и расширении территории, занятой ею; об успехах в пополнении армии и формировании новых частей; обращаясь через переводчика к английскому адмиралу, командующему стоявшей в бухте эскадрой[492], выражал свою благодарность английскому правительству за ту помощь, какую оно оказывает Добровольческой армии своей доброжелательной политикой и снабжая ее пушками, оружием, боевыми припасами, обмундированием, снаряжением и прочими военными предметами… Обращаясь к лицам гражданского ведомства и к купечеству, он высказывал жалобы на то, как ему трудно быть без помощников по гражданскому управлению и с налаживанием административного аппарата за отсутствием опытных лиц, уклоняющихся от занятия этих административных должностей (правда, очень ответственных и плохо оплачиваемых по настоящим временам)… А в конце концов высказал полную уверенность в том, что при поддержке истинно русских людей, любящих горячо Россию, ему удастся занять Москву и спасти Россию! Не буду приводить ответных на эти тосты речей английского адмирала, купечества и прочих лиц, они были бесцветны и шаблонны.

Поздно вечером крейсер «Корнилов» вышел из гавани, мы на пароходе следовали за ним. Ночь была тихая и темная, панорамы Кавказских гор не могли видеть. Только рано утром, поднявшись на палубу, были зачарованы открывшейся перед нашими глазами картиной снежного хребта и параллельных ему цепей гор, террасами спускающихся к морю и покрытых большей частью лесами. Пароход наш сильно отстал от крейсера, и когда мы подошли к Сочи и бросили якорь, церемония встречи населением и войсками генерала Деникина уже окончилась и он в экипаже отбыл в город. Для нас была с парохода спущена шлюпка, которая нас доставила к самому курзалу, где нам отвели отличные номера.

Вечером того же дня «Корнилов» снялся с якоря и продолжал свой путь до мыса Адлер, где на два перехода от Сочи к югу стояли два полка пластунов с дивизионом артиллерии, оберегая границы по реке Бзыбь от грузинских войск.

Теперь мы оказались на самой южной окраине России, куда устремились спасать свою жизнь богатые люди, но и тут появились грузины, а когда они отошли за реку Бзыбь, с гор начали спускаться «зеленые», и богачам пришлось искать новых мест и новых краев для своего безопасного проживания; большинство из них перекочевали в Константинополь и на Принцевы острова, остались лишь более смелые и небогатые. Съезд больных был очень невелик, так как срочных пароходных рейсов не было, а железнодорожный путь от Армавира на Туапсе – Сочи был неисправен и движение по нему прекратилось.

Большая половина номеров в курзальной гостинице пустовала. Это не мешало нашему приятному здесь пребыванию среди чудной природы, цветущих роз, магнолий и необыкновенно душистого жасмина, которыми засажен был весь парк вокруг гостиницы и [которые] наполняли воздух благоуханием. Море подкатывало свои волны к самому парку и ласково обмывало покрытый песком и мелкой галькой берег. Купаться было прекрасно. Начав свою работу, мы с ней не торопились и нисколько не претендовали[493] на адмирала, долго не высылавшего нам из Новороссийска парохода, чтобы перевезти нас в Туапсе. По всей вероятности, большого парохода ему не хотелось назначать, а маленького не было. Больше недели мы находились в ожидании. Наконец такой пароходишко нашелся и выслан нам. Бросив якорь против курзала[494], выслал к нам на лодке офицера доложить о том, что прислан в наше распоряжение, но на пароходе произошла порча машины от засорения труб, подающих нефть (он работал на нефти), и раньше их прочистки, на что потребуется не менее трех дней, он в плавание пуститься не может. Мы и на это не претендовали. Наконец пароход готов, и на следующий день назначается наш отъезд. Задул сильнейший западный ветер «моряк», как его здесь называют, развело в море волнение, с опасностью для жизни в шлюпке должны добираться до этого несчастного пароходишки; нет, не желаем! Уже достаточно натерпелись в плавании своем из Новороссийска в Геленджик! Подождем, пока уляжется волнение; но ждать отъезда из Сочи пришлось недолго – на следующий же день по городу и в курзале разнеслась весть о том, что железнодорожный путь на Туапсе приведен в порядок и завтра идет пробный поезд. Посылаю делопроизводителя к железнодорожному коменданту проверить этот слух. Оказывается правильным, и комендант охотно прицепляет к этому поезду вагон третьего класса для нашей ко миссии, чтобы поскорее выпроводить из Сочи генералов, так много причинивших своим осмотром горя и хлопот служащим здесь офицерам и главным образом их семьям, считавшим свое здесь пребывание как у Христа за пазухой или, вернее, как в раю.