На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Не буду перечислять всех осмотренных нами офицеров в последующие дни, скажу только несколько слов об осмотре экипажей боевых судов Черноморского флота и экипажей пароходов коммерческого флота, перешедших теперь в распоряжение командира Новороссийского порта.

После происшедшей революции и перехода Черноморского флота из Севастополя в Новороссийскую бухту большая часть судов этого флота была потоплена на внешнем рейде[486], где в то время поверх воды видны были верхи их мачт. Предварительно чего экипажи этих судов сошли со своих кораблей на берег и разбрелись во все стороны. Остались только непотопленными броненосец «Алексеев»[487] новейшей конструкции, два больших броненосных крейсера, четыре минных крейсера новейшей конструкции и несколько малых миноносцев, а также броненосцы устаревшего типа[488]… перечислять все их не берусь, скажу только, что и с этих уцелевших боевых судов экипажи также разбрелись и для того, чтобы использовать их в боевой службе, заботами капитанов этих судов начали набираться из офицеров сухопутных войск развалившейся российской армии матросы; таких охотников-офицеров нашлось очень много на роли простых матросов и артиллеристов, труднее было найти машинистов и матросов-специалистов; но в конце концов и они нашлись, их обучили чему нужно, и с грехом пополам корабли эти вышли на рейд и обратились в плавающие. То же произошло и с коммерческими судами, оставленными их экипажами и теперь пополненными сухопутными офицерами. Так вот эти-то экипажи и пришлось нам проверять. Тут кроме молодых офицеров устроилось много и штаб-офицеров почтенного возраста, не брезгавших такими должностями, как коком (повар), кочегар и пр. Видеть все это было и смешно, и грустно! По просьбе капитанов судов многие из офицеров, уже усвоивших одну из специальностей службы на корабле, признавались нами негодными для службы в сухопутных войсках. Морские офицеры любезно показывали нам сложное устройство современных броненосцев, подводных лодок и миноносцев; приспособления для управления артиллерийской и минной стрельбой и все прочее, нас, сухопутных генералов, очень интересующее.

В городе находился штаб 3-й пластунской дивизии и один из ее полков; были еще комендантская рота и особая команда для несения караульной службы в городе у казначейства, отделения Государственного банка, тюрьмы и пр… Был и ОСВАГ. Как и в Екатеринодаре, городская и железнодорожная больницы были переполнены сыпнотифозными больными.

Окончив нашу проверку, мы, выждав еще несколько дней результатов госпитальной проверки здоровья некоторых из офицеров, оказавшихся больными, решили тронуться в путь по Черноморскому побережью, и я просил начальника порта дать нам судно для поездки в Геленджик.

На другой день утром у каботажной пристани, ближайшей к городу, нас ожидал паровой катер с отлично начищенной медной трубой, блиставшей как солнце. Погода была тихая, и в бухте спокойно. Команда его в составе четырех матросов с боцманом во главе встречают нас по-военному, и от боцмана мы узнали, что это был адмиральский катер с потопленного броненосца «Екатерина»[489].

Предвидя приятную прогулку по морю вдоль красивейшего Черноморского побережья, тронулись в путь. На внешнем рейде также было спокойно, но, когда мы прошли косу и на высоте селения Кабардинка начали выходить в открытое море, нас начало сильно качать, а потом и швырять, волны захлестывали в катер, и под ногами у нас оказалась вода. Все же, не желая перед матросами проявлять своей сухопутной трусости, мы молчали. Молчал и боцман, хотя и имел озабоченный вид. Однако это продолжалось недолго: цепляясь за поручни вдоль борта, боцман берет руку под козырек и докладывает, что машина не держит пара, волна усиливается, нужно возвращаться назад!..