На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

На позициях у Олькеник мы оставались до конца августа месяца, когда штаб II корпуса и 26-й пехотной дивизии, распоряжением штаба 10-й армии, оттянуты были к Вильно, а нам, 43-й пехотной дивизии, приказано было поступить в состав XXXIV корпуса генерала Вебеля, занимавшего позицию на фронте Долкитаны – Клейпачи[291] – Мосты и с занимаемых нами позиций перейти и оборонять участок Клейпачи – Мосты. Тут мы оставались до 1 сентября. Противник на нас не нападал, шла лишь обычная артиллерийская и ружейная перестрелка.

В эти дни получены были от государя императора Георгиевские кресты для награждения наиболее отличившихся в боях нижних чинов и торжественно, установленным порядком, произведена их раздача генералом Вебелем, для чего награждаемые нижние чины были собраны в лесу в Клепачах.

В ночь с 1 на 2 сентября XXXIV корпусу приказано отходить на Вильну для занятия позиций (заранее подготовленных инженерами) по реке Вака. В первую ночь мы дошли до речки и оврага у Олоне, где развернулись и укрепились на позиции Юргеляны – Олоне, а во вторую ночь 3 сентября – на позицию у села Сорока-Татары[292]. Противник нас не преследовал, все его внимание в эти дни обращено было на Вильну, сдача которой ожидалась со дня на день.

В Вильне у меня оставалась квартира со всем моим имуществом, и я с разрешения генерала Вебеля решил туда съездить на автомобиле, чтобы более ценные и дорогие по воспоминаниям [вещи] захватить с собой, а мебель и всю обстановку продать жидам. В Вильне жизнь шла обычным порядком, на улицах оживление, магазины открыты, рестораны действуют; казалось, что немецкого нашествия и не ожидают! Хозяин дома (бывший военный инженер, полковник в отставке Антонович), в котором я занимал квартиру, выехал с семьей в Москву, оставив управлять домом одного из жильцов. Квартиру нашел запертой и в полном порядке. Жиды из мебельных магазинов, наспех извещенные мною, тотчас же заявились, но цены на все предметы назначали смехотворно малыми. Прогнал их и решил для сбережения имущества поселить в квартире жившую в том же доме учительницу женской гимназии, дав ей право пользоваться всей обстановкой и пускать жильцов, а немцам говорить, что квартира и обстановка ее[293].

Забрав с собой отобранные вещи и пообедав в лучшем ресторане, к вечеру вернулся в село Сорок-Татары, где застал штаб дивизии в сборе к выступлению. Получен приказ: 43-ю пехотную дивизию выделить из состава XXXIV корпуса и вечером того же 3 сентября двинуть на Порудомин – Тургели, где и ожидать дальнейших распоряжений. Почти в темпе все мы перешли вброд реку Ваку и на правом, значительно приподнятом ее берегу миновали прекрасно укрепленную полосу позиции, для занятия которой мы сюда направлялись и которую теперь, к нашему сожалению, оставляем! Так приятно было бы на ней задержаться и отдохнуть, а тут ночной переход по лесам, проселочным дорогам, усеянными камнями и пнями. Не забуду этого тяжелого перехода, когда при всякой остановке люди валились на землю и засыпали. Начальство выбивалось из сил, чтобы поднимать их. Растеряв в дороге большую половину людей, все же к утру были на указанном месте и, разойдясь по группе деревень к северу от Тургели, погрузились в сон. Около полудня нас разбудил приехавший из штаба армии офицер Генерального штаба и раньше, чем передать нам приказ, с усмешкой заявил, что фронт дивизии повернут не туда, куда следует, и мы расположены спиной к наступающему противнику!

Мы считали, что противник от нас на западе, а он в этот день наступал уже с северо-востока на Соло[294] и Сморгонь. Привезенный этим офицером приказ гласил, чтобы мы завтра следовали дальше и заночевали в Ошмяны, где и получим распоряжение о дальнейшем направлении нашего движения. Но и этот, хотя и дневной, 25-верстный переход по лесам, камням и пням был чрезвычайно утомителен, а в артиллерии оказалась масса хромых и набитых лошадей. В Ошмяны пришли к вечеру; застали страшный переполох, жители бросали свое имущество, нагружались на повозки и выезжали на Минск.

Штаб дивизии расположился в доме местного адвоката, где все было перевернуто вверх дном и брошено без всякого надзора на произвол судьбы.

Присланный на завтра, 6 сентября, приказ был очень неприятен: «1-й бригаде 43-й дивизии, со штабом дивизии, под моей командой двигаться на деревню Соло[295] на поддержку [V армейского] корпуса генерала Балуева, а 2-й бригаде под командой генерал-майора Тернавского – на Ольшаны, на поддержку 26-й пехотной дивизии на Лидском направлении». Нас разбивали на две части и двигали в диаметрально противоположных направлениях.