На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

После обеда войск старшие начальники до начальников дивизий были приглашены в вагон главнокомандующего, где поочередным опросом этих лиц генерал-адъютант Куропаткин желал выяснить причину неуспеха нашего мартовского наступления[379]. Теперь воскресить в памяти всех докладов не могу. Тут было все: неподходящая пора года для наступления, глубокий снег, промерзлый грунт, мешавший закапыванию, оттепель, потом мороз; обилие пулеметов у противника; необыкновенно сильно развитая сеть проволочных заграждений у противника; недостаток в наших штурмующих частях ножниц для перерезания проволоки, почти полное отсутствие удлиненных зарядов и ручных гранат Новицкого; отсутствие подробных планов крупного масштаба атакуемых участков; распоряжения для атаки давались по схемам позиции; снятые с аэропланов фотографии были неясны и не давали возможности определить места убежищ и пулеметов и т. д. Когда очередь дошла до меня и я встал для доклада, генерал-адъютант Куропаткин сказал: «Ну, ваш доклад мне известен!» – и попросил следующего за мной делать его доклад. Я понял это так: очевидно, генерал Бонч-Бруевич, приезжавший к нам для проверки подготовки корпуса, правильно осветил в своем докладе нашу неподготовленность к наступлению по недостатку тяжелой артиллерии и полному почти отсутствию гранат в комплектах полевых легких батарей и в местном парке – этих главнейших факторов, без которых успеха штурма укрепленной позиции противника ожидать невозможно.

Приготовленный мною доклад, которого мне не удалось высказать, был примерно таков: причин неуспеха этого наступления, как выясняется, здесь было очень много, но первая из них – полнейший недостаток в тяжелой артиллерии, недостаток в снарядах вообще и гранат для легких пушек в особенности!

Теперь, оглядываясь назад и ознакомившись с литературой вопроса, касающегося штурма заранее укрепленных позиций, я еще раз убеждаюсь, как мала была наша осведомленность в этом деле и как жалки были наши средства перед мартовским наступлением.

О пробивании проходов в проволочных заграждениях при помощи гранат полевыми пушками, как я говорил уже выше, мы узнали только летом 1916 года от французского офицера, показавшего нам это на опытной стрельбе. От него же мы узнали об исчислении бомб тяжелой артиллерии для разрушения современных полевых окопов и пулеметных гнезд (10 бомб на одну сажень разрушаемого фронта), а в зависимости от этого – потребного числа тяжелых орудий и необходимого для стрельбы их времени.

Узнали также, что штурм неприятельских позиций (как это было у нас в III корпусе) в лесу, оплетенных проволочным заграждением, является в настоящее время труднейшей из операций, так как артиллерия в этом случае лишена возможности оказать помощь своей пехоте в прочистке проходов. Необходима заблаговременная тщательная пристрелка целей, их занумерование и расчет времени по периодам боя для переносов огня. Как далеки были мы от всего этого. От себя еще скажу, что при выборе фронта для прорыва не страшна сила его окопов, а страшны их маскировка и невидимость их для наблюдателей-артиллеристов. Пояс лесов, занятых противником вокруг Якобштадтского плацдарма, этому способствовал.

Обученность войск не менее важна в этом деле, как и изобилие технических средств.

Не могу умолчать также и о том, что Драгомировское правило «Бить врага кулаком, а не растопыренными пальцами»[380] в нашем мартовском наступлении соблюдено не было, и живая сила и все артиллерийские средства были раздроблены по всему обширному 50-верстному фронту. Я не считаю себя стратегом, но все же рискую сказать, что во всей этой операции никакого стратегического замысла не видно, и, если бы даже судьба послала нам успех, мы совершенно не знали бы, как его использовать… А бились по назойливому требованию наших друзей французов, которые ни тогда, ни впоследствии нас ничем за это не отблагодарили.

После смотра II Сибирский и III армейские корпуса ушли от нас, а мы с неослабным усердием опять принялись за свою работу по укреплению плацдарма.

Часть III. Революция, гражданская война и изгнание

Глава 1. На Украине (сентябрь 1917 – октябрь 1918) [381]