На обочине мира

– Кто-нибудь, позвоните их родителям. Снова. Скажите, что они в норме. Хотя девчонка одета странновато.

Я стою на набережной в комбинезоне дедушки Нормана, а под подбородком у меня болтаются защитные очки. Перчатки и шапку я где-то потеряла. Я трясусь от холода, замешательства и страха.

По крайней мере телефон при мне. Я стискиваю его заледеневшими пальцами и вытаскиваю из промокшего кармана.

Полицейский осторожно пытается забрать у меня телефон.

– Ну-ка, милая. Я это возьму.

Я выдёргиваю руку, ещё плотнее сжимая кулак.

– Нет! Отстаньте!

– Хорошо, хорошо, всё нормально. Вот – надень-ка это.

На плечи мне опускается какая-то тяжесть: полицейская куртка. Я даю отвести себя вверх по каменным ступенькам, ведущим от набережной к дороге. Я оглядываюсь кругом, не в силах ничего сказать, – всё снова стало нормальным: проезжающие мимо машины, поломанная табличка на обшарпанном Калверкотском отеле.

Мы с Мэнни сидим на задней ступеньке полицейской машины. Кто-то суёт мне бутылку с водой, и я подношу её ко рту трясущимися руками и делаю глоток.

С тех пор как нас вытащили из пещеры, я почти ничего не говорила. Вокруг нас собрались люди и таращатся, пока чей-то строгий голос не велит:

– Эй! Хватит, народ, хорош – отстаньте от ребятишек.

Зубы у меня больше не стучат, и я делаю ещё глоток воды. Я смутно осознаю, что кто-то успокаивающе гладит меня по спине. Оглянувшись, я вижу, что это женщина в жёлтой куртке с надписью «НОРТУМБЕРЛЕНДСКАЯ ПОЛИЦИЯ» и в шляпе с чёрно-белой клетчатой лентой.

Она кивает другому полицейскому, и тот начинает прогонять людей, говоря что-то в духе:

– Давайте, уходите, пожалуйста, – мы ещё работаем.

Когда устанавливается какая-никакая тишина, у меня появляется ощущение, что во всём мире остались только я и женщина из полиции, сидящие на ступеньке машины. У неё доброе лицо, и она тихо спрашивает:

– Ты в порядке, милая? – и я киваю – скорее машинально, потому что я совсем не чувствую себя «в порядке».

А потом у меня опускаются плечи, и я начинаю плакать – даже рыдать. Женщина обнимает меня обеими руками, и я не знаю, сколько сижу так, а потом меня уже везут в полицейской машине к маме и папе.

Я так и не выпустила из рук телефон. У меня побелели костяшки пальцев – так крепко я его стискиваю. Потому что в телефоне – все доказательства.

Доказательства того, где я побывала. Доказательства того, что Другой Мир реален.

Никто мне не поверит, я уже знаю. Потому что если я думала, что это конец, в некотором роде это ещё только начало…

Часть пятая

Глава 49

Я просыпаюсь в своей постели. Я не осмеливаюсь открыть глаза, так что просто лежу несколько секунд, пытаясь понять, всё ли в порядке.

Кругом очень тихо. По-прежнему зажмуриваясь, я нюхаю покрывало. Оно пахнет правильно, так что я рискую открыть глаза. Первое, что я вижу, – это постер с Фелиной на стене. Это хорошо. Я решаюсь оглядеться ещё немного.

Моя странная разноцветная школьная одежда лежит на стуле. Но – постойте – она насквозь мокрая. Я была в ней, когда меня привезли прошлой ночью домой, ошеломлённую и усталую, в маминой машине. Нормальной машине. С колёсами… Комбинезон тоже тут, а защитные очки валяются на полу.

Я плохо помню, как вошла в дом, хотя память по кусочкам возвращается. Вот меня обнимает папа. Алекс что-то говорит. Девочка-Алекс, что важно… Я помню, как разделась и легла в постель…

Я спала как убитая, но теперь, кажется, совершенно проснулась. Всё остальное в моей комнате такое, каким и должно быть. Стены правильного цвета. Я в своей обычной пижаме. На часах 6:30 утра. Слишком рано, остальные ещё не проснулись.

В руке я по-прежнему стискиваю телефон.

Палец за пальцем я разжимаю хватку и переворачиваю телефон. Он сел. Сел ещё тогда, когда…

Когда я записывала речь Джона Ф. Кеннеди.

Это правда было?

Всё ещё немного ошалело, я кладу телефон на зарядную панель у кровати и жду. Я обнаруживаю, что едва могу сглотнуть – настолько я нервничаю, так что поднимаюсь и пью воду из-под крана, а потом замечаю, что мои щётка и паста снова стали нормальными.

Несколько секунд спустя моё сердце подпрыгивает: телефон мелодично звякает, оживая.

Дрожащим пальцем я включаю его и первым делом открываю галерею.

Вот оно: видео с гигантским экраном, на котором выступает человек, которому сто с лишним лет. Последнее из того, что я сняла. Я нажимаю «воспроизведение». Я почти не дышу.

– Мои соотечественники американцы, мои соотечественники… люди!

Я лихорадочно пролистываю остальную галерею. Всё на месте. Все мои фотки. Все видео. Ничего не пропало!

Вот теперь я могу вдохнуть! Если точнее, я дышу слишком быстро и пытаюсь замедлиться.

Вдох, два, три, четыре…

Ой, да пофиг.

– Мам! Пап! Алекс! АЛЕ-Е-Е-Е-Е-ЕКС! – ору я во весь голос. – Ма-а-а-ам! – Я выбегаю из комнаты в коридор, визжа, вопя, смеясь как безумная и колотя в их двери. У меня есть доказательства!

– Получилось! Получилось! Крышкануться, ПОЛУЧИ-И-ИЛОСЬ!

Глава 50