На обочине мира

– Но вы же вроде сказали… – начинаю я.

– Сказала. Я сказала, что я тебе верю. Мы тебе верим. Доктор Холи, с которой ты уже встречалась, тоже тебе верит. Но больше никто не поверит. Особенно без доказательств.

– Но доказательства есть! Я сняла фото, видео: они у вас. Мой телефон у вас, – говорю я.

Она кивает.

– У нас. И мы его тебе не вернём. – Она лезет в рюкзак, достаёт оттуда белую коробочку с логотипом «Эппл» и передаёт мне. – Люксовый, совершенно новый смартфон, Уилла. Пять лет безлимитных предоплаченных звонков и интернета.

– Ого! – выдыхает Алекс, очень впечатлившись.

– Эй, постойте-ка… – начинает папа, но миссис Боатенг поднимает руку, останавливая его. Она оглядывает нас и встречается взглядом с моими родителями.

– Вы также выясните, что вам доступны новые инвестиции в виде особых правительственных грантов для развития вашего парка отдыха. Всё вполне законно и не требует участия корпорации «Солнечные Сезоны» или выселения Моди Лоусон.

– Ничего себе! Откуда вы об этом узнали? – спрашивает мама.

В ответ премьер-министр приподнимает бровь.

– Слушайте внимательно. Мы уже некоторое время подозревали о существовании «серых дыр». Можете посмотреть в интернете. Они связаны с кое-какими откровенно плохо регулируемыми экспериментами с участием Большого адронного коллайдера, имевшими место в организации ЦЕРН в Женеве, Швейцария, несколько лет назад. Вы слышали об этом?

Я киваю.

Мама говорит:

– Думаю, мы слышали об этом, правда, Тед?

– Ага. Что-то там с ядерными испытаниями связанное?

Премьер-министр сдержанно улыбается.

– В некотором роде. Несколько учёных ещё в 2016 году предостерегали, что простое включение БАК в ЦЕРН может привести к непредсказуемым результатам. Что ж, они были правы. До сих пор «серые дыры» существовали лишь в математической теории. Теперь же мы полагаем, что по всему миру их насчитывается по меньшей мере четыре, и с 2016 года они начали увеличиваться в размерах. Они позволяют совершать почти мгновенные физические перемещения между бесчисленным множеством вселенных, многие из которых почти идентичны нашей. До сих пор не было никаких доказательств, что такое уже случалось.

Премьер-министр говорит так, будто выучила это наизусть. Она замолкает, давая мне возможность переварить сказанное.

– До сих пор, – повторяю я.

– Именно. Думаю, все мы можем представить, какой чистый ужас, немыслимый всемирный хаос мог бы разразиться, если факт существования такого космического коридора стал бы известен широкой общественности, вне зависимости от того, влияет ли на него положение Луны. Это несомненно поставило бы под угрозу и без того хрупкий мир, который мы, складывается впечатление, совсем недавно восстановили.

Миссис Боатенг встаёт из-за столика и проходит пару метров к краю утёса, а там останавливается, и сильный северный ветер треплет полы её пальто.

– Ни я, ни кто-либо другой никак не сможем помешать тебе рассказывать твою историю, Уилла. Можешь рассказать стольким людям, скольким захочешь. Можешь написать об этом в блоге, в книге или в сценарии для фильма, записать подкаст. Но без доказательств это будет не более чем просто история.

– Но это же правда!

Она возвращается и опирается о стол.

– Я знаю. И правда – это, возможно, самая могущественная вещь во вселенной. Но иногда она слишком могущественна. У неё имеется неловкая склонность просто существовать. Поэтому твой телефон и все его данные будут храниться под замком ещё долгое время после нашей смерти. Не было и не будет сделано никаких цифровых копий. Какую бы историю ты ни решила рассказать – если вообще решишь – всё будет отрицаться на государственном уровне. Об этой встрече, например, нет никаких записей и она никогда не состоялась. Ты больше никогда не встретишься ни со мной, ни с кем-то, кто со мной связан. Что же до тебя, Мэнни Уивер…

Она оглядывается и смотрит на ещё одно подъезжающее такси.

– Я хотела присутствовать при этом. Хотела сообщить лично.

Из такси выходит доктор Холи. Она суёт руки в карманы анорака и идёт к нам с опущенной головой, сопротивляясь сильному морскому бризу. Оказываясь возле столика, она поднимает голову.

– Мэнни?

Доктор Холи достаёт из кармана телефон, включает его и передаёт Мэнни. Он не возражает, когда я смотрю через его плечо – на экране появляется худощавая женщина с длинной светлой чёлкой.

– Эмануэль? – спрашивает она, нервно моргая и водя глазами из стороны в сторону, прежде чем сфокусироваться на Мэнни. – Это правда ты? Мой малыш! Не могу дождаться, когда увижусь с тобой.

Мэнни одними губами произносит «мама».

Он оглядывается и отходит от стола, не отрывая взгляда от экрана, пока его мама разговаривает с ним. Мне кажется, он хочет, чтобы этот момент принадлежал им двоим, и я не могу его осуждать. Миссис Боатенг наблюдала за всем этим и теперь смахивает с глаза слезинку.

Через несколько минут Мэнни возвращается, на лице у него смесь удивления и радости.