На один раз

— Ну ещё скажи, что это я во всём виновата, — выдохнула она дым в лицо Давиду, словно плюнула. — Хотя чему я удивляюсь, ты из той же породы людей, как твой папаша, как Кир, у которых все бабы шлюхи и все беды от них.

— Ты можешь думать обо мне, о моём папаше и даже о Кирилле всё, что хочешь, но эту херню с моим отцовством твоих детей заканчивай.

Давид хотел сказать: «Или я закончу её сам, как тебе не понравится», но воздержался.

— Пожалуйста, Лина! — попросил Давид.

— Значит, когда ты используешь меня, пристраиваешь на работу в банк, заставляешь следить, кокетничать с кем надо, давать ложные надежды, а иногда и не ложные, иначе никак — это нормально, — многозначительно выделила она «не». — А когда я использую твоё имя, только имя — тебе это ничего не стоит, так сразу: Лина, прекрати!

— У меня есть основания просить тебя этого не делать, — выдохнул Давид.

— Правда? — удивилась она. Затушила сигарету, выбросила окурок и повернулась, давая понять, что она вся внимание. — Это какие же?

— Я не свободен, Ангелина.

Её искусно сделанные брови поползли на лоб.

— Есть девушка, которой будет неприятно всё это слышать, — сформулировал Давид, как никогда мягко, чего Лина однозначно не заслужила, — и эта девушка ждёт от меня ребёнка.

Хорошо, что сигарету Лина докурила и выкинула, иначе она бы ей подавилась — так широко она открыла рот.

— Беременна? От тебя? — выдохнула она.

— На 99,99 %, — кивнул Давид. — Так определил тест ДНК.

— О господи! Я её знаю? — вытаращи ла она глаза.

— Это неважно. Важно, что я на ней женюсь. Поэтому, эти твои сплетни, мягко говоря, неуместны.

— О боги! — она выдохнула. — Ты что, её любишь?

— Я повторюсь: тебя это не касается, — ледяным тоном сказал Давид, ему надоело с ней церемониться. — И весь этот шалман прекращай немедленно, или я объявлю о своей помолке прямо сейчас. Ты же не хочешь скандально прославиться тем, что была унизительно отвергнута мужиком на собственной вечеринке?

— Сука! — выдохнула она.

— Ну, что есть, то есть, — развёл руками Давид.

Она хватала ртом воздух, как больной с кислородным баллоном, который вовремя не заменили.

— Это она, Давид? — орала Лина ему вслед. — Кучерявая?

Но Давид не обернулся. Он попрощался с детьми и поехал домой — в свою холостяцкую квартиру из стекла, стали, бетона и полированного оникса, где у него не было ни девушки, что ждёт от него ребёнка, ни иллюзий, что он умеет любить.

На стыке июля и августа Давиду исполнилось сорок. Он был бы и рад, наконец, кого-то полюбить, но пряжкой с пятиконечной звездой из него выбили способность чувствовать.

С детства он усвоил, что его организм — это генератор, а секс — это энергия, спорт — это энергия, эмоции — это энергия. Энергия — это всё, что нужно, чтобы двигаться вперёд. Неважно, как ты получаешь энергию, главное — двигаться вперёд.

Но куда? К чему? И где предел? Этого ему не объяснили…

Глава 48

Это было несколько дней назад. Сейчас, нагнувшись, Давид чмокнул Алекс в щеку, надеясь пойти поработать, но напрасно думал, что так легко отделается.

Она обхватила его за шею, подтянулась, впилась в губы.

О чёрт! Его словно шарахнула молния. Дыхание оборвалось. Да кто уже, собственно, думал о дыхании. Давид возбудился моментально. Он резко притянул Алекс к себе, подхватил за затылок. Он целовал её жадно и требовательно, и думал, что, как и прошлый раз, не сможет остановиться. Но опять ошибся. Остановилась она. Вернее, цапнула его за губу, заставив остановиться.

Тяжело дыша, отступила. Давид удивился, что у него кружится голова, а этот её укус и шаг назад похожи на наказание. Она его спровоцировала, потом обломала и довольно улыбнулась.

«А она с зубками, — усмехнулся Давид. — С клыками. Когтями. Прямо крокодил, а не девчонка. Голыми руками не возьмёшь. Крокодил моей души».

Хуже всего, что ему начинало нравиться их противостояние. Давид был опытный ловец крокодилов, его просто так с ног не собьёшь. Но ему и правда надо было работать.

Он покачал головой и ничего не сказал.

Видел, что Алекс хотела у него что-то спросить, когда он выходил из столовой.

Задержался, давая ей слово, но она передумала. А когда уже стал подниматься по лестнице, всё же его окликнула.

— Та женщина, с рыжими волосами, — сказал она, глядя на него снизу вверх от подножия лестницы. — Я видела её у тебя в офисе. Потом ты приезжал с ней банк. А теперь пишут, что она… что это твои дети, — с трудом, но всё же договорила Алекс.

Ну, кто бы сомневался! Это и правда было наказание. А ещё… ревность?

Какой же был соблазн поступить так, как Давид поступал всегда: не подтверждать и не опровергать слухи о себе — пусть думают что хотят. И с любой другой Давид бы так и поступил. Но эта девочка ждала от него ребёнка. Это его малыш растёт в ней, беспокоится, если она расстроена, и спокойно сосёт пальчик, если она счастлива. Он, конечно, свинья, но не до такой же степени.

Давид развернулся и сел на ступеньку, как бы говоря: я весь в твоём распоряжении.

— Это правда? — остановилась Алекс между его ног.