На один раз

— Это Ангелина, — ответил Давид. — Жена, вернее, уже три года как вдова моего друга Кирилла. И это его дети, Арсений и Давид Младший. Да, младшего назвали в мою честь, но у нас с Линой никогда ничего не было, что бы про нас ни сочиняли, — не стал он уточнять, что Лина сама и распускает эти слухи.

— Вдова. А что с ним случилось? — растерялась Алекс. И наверное, хотела выразить соболезнование, но Давид её перебил.

— О, не стоит. Он сам виноват. Полез, куда не следует. Наделал глупостей. Его застрелили. Но он и без пули закончил бы плохо. Он уже плотно сидел на наркоте, худшей, какую только придумали — на синтетической соли. Так что, — Давид развёл руками.

— Я, — сглотнула она. — Мне очень жаль. Я знаю, что это такое. Моя мама…

— Да, я в курсе, — кивнул Давид. — Она умерла от передозировки.

— Так сказали. Несчастный случай.

— Но ты думаешь иначе? — нахмурился Давид.

— Нет, — удивилась Алекс. — Почему ты так решил?

— Не знаю, — он пожал плечами, — так, просто предположил.

Алекс какое-то время смотрела на него задумчиво, видимо, осмысливая его слова, а потом словно очнулась.

— Я… хотела тебе сказать о другом. Эта женщина… Ангелина. Я видела её в отцовском банке. Она добывала для тебя информацию?

Давид тяжело вздохнул.

— Алекс, мы по разную сторону баррикад. А на войне, как известно, все средства хороши.

— Прекрасно тебя понимаю, поэтому и хочу предупредить. Я видела её с Ярославом. Видела в том понимании этого слова, что они…

Давид приподнял бровь.

— Да ладно! Она трахается с твоим братом?

Алекс закатила глаза, словно там ей показывали кино, причём не самое приличное, слегка покраснела и кивнула.

— Определённо, да.

Давид засмеялся и вдруг… понял.

Чёртов поджёг на заводе — это же Лина. И два торчка с канистрами были из старых «друзей» Кирилла. И только что открывшийся после ремонта завод она выбрала не случайно: Давид сказал в интервью, что на этот дизайн и расцветку, нехарактерную для других его зданий, его вдохновила девушка. После встречи с Алекс два месяца назад он всё приказал перекрасить в цвет мокрого песка, мёда и карамели, а Лина решила показательно связать завод с собой. Устроила поджог, пригласила журналистов, привезла детей. Чтобы никто не сомневался — она та самая девушка. Об этом и написали. И вот теперь для Давида всё сложилось.

— Вот дрянь! — усмехнулся Давид и встал. — Спасибо, что сказала.

— Я обещала, что буду тебе полезна, — улыбнулась Алекс. — Это же условие нашего соглашения.

— Ты бесценна, детка, — тепло, любя улыбнулся Давид.

Ну что ж, теперь ему многое стало понятно.

Только выглядело теперь не так безобидно, как казалось на первый взгляд.

— Жду тебя завтра у алтаря, крокодил моей души, — тронул припухшую губу Давид.

— Я буду в белом, — усмехнулась Алекс.

— Постараюсь не ошибиться, — улыбнулся Давид.

И не стал напоминать, что она сказала «нет».

Глава 49

Саша Квятковкая была не из тех девочек, что мечтают о свадьбе.

Она никогда не представляла, как пойдёт к алтарю, не мечтала о белом платье со шлейфом и фатой, и уж тем более не забивала голову планированием своей свадебной церемонии.

Любые торжественные мероприятия пугали её до ужаса и вызывали тоску. Чем дольше времени было до ожидаемого события, где соберутся гости, для которого нужно нарядиться и соответствующе себя вести, тем сильнее она себя изводила: теряла сон, аппетит, румянец.

Сашу угнетало ожидание, угнетало событие, будь это даже собственный день рождения, хотя она была ещё не в том возрасте, чтобы из-за него переживать.

Будь её воля — она бы отменила праздники. Она не понимала, чему радоваться, что хорошего в пустых утомительных разговорах, еде за общим столом в страхе оконфузиться, нарядной неудобной одежде. Возможно, это была особенность её замкнутого характера. Возможно, привитое с детства отвращение к празднованиям, из которых её родители устраивали пытку. Но когда Давид сказал, что церемония уже завтра и никого из гостей не будет, Алекс подумала, что это идеальная для неё свадьба.

Если бы ей пришло в голову её планировать, она бы всё сделала именно так: платье, которое выбрали за неё, изысканное и при этом скромное, венок на волосы вместо фаты. И снег, что валил с утра огромными хлопьями, покрывая всё вокруг пушистым белым покрывалом — его она бы тоже обязательно заказала.

И пусть с утра уже приехало несколько машин, и Саша видела, как сотрудники свадебной компании заносят в дом арку из цветов, букеты и ещё какой-то театральный реквизит, она не волновалась.

Часть её страшилась того, что будет потом: Давид Гросс умел удивлять, и как он себя поведёт, став мужем, страшно представить, но часть — радовалась неизвестно чему.

Платье в большой картонной коробке, к которому, словно в кукольном наборе невесты, прилагалось бельё, туфли, венок и украшения, принёс в её комнату Михаил. Время, к которому ей следовало быть готовой и место, где состоится церемония, тоже озвучил он. Но Саша, прежде чем начать одеваться, должна была кое-что сделать. Обязательно. Без этого она не могла надеть Давиду Гроссу на палец обручальное кольцо.