На осколках разбитых надежд (СИ)

Это был хороший компромисс. Но Лена не могла не огорчиться. Потому что эти четыре дня тоже могли быть бы ее, Лениными. А теперь выходило, что ей осталось только три неполных дня быть рядом с ним.

— Разумеется, я останусь на Новый год с тобой и Ханке, — ответила баронесса в тон сыну. — И речи быть не может о том, чтобы уехать одной. Мы все вместе будем в Берлине второго января. Времени будет достаточно, чтобы насладиться всеми праздничными развлечениями в столице.

— Конечно, — с улыбкой согласился с ней Рихард.

Вдруг встрепенулась Мисси, будто что-то вспомнив. Лена, в этот момент подливавшая ей кофе, с трудом сохранила самообладание, чтобы не отпрянуть при таком резком движении.

— Говорят, что в Немецком доме оперы в посленовогодние дни повторяют «Фиделио»[43]! Я могу попросить своих знакомых достать нам билеты в ложу, — предложила Мисси. — Или можно посмотреть новую постановку Гзовской[44] в Фольксбюне, если та уже готова к премьере. А может, она покажет что-то из своих старых работ. Ее «Карнавал» Шумана[45] в Лейпциге был просто бесподобен…

Рихарду можно было не бросать встревоженный взгляд на Лену в этот момент. Она и так все поняла. Определила по названию, что речь идет сейчас именно о балете. Рука помимо воли чуть дрогнула при этом. Несколько капель кофе сорвались с носика кофейника и упали на рукав платья Мисси, расплывшись некрасивыми темными пятнами на шелке. У Лены даже дыхание перехватило при мысли о том, что ждет ее в качестве наказания за эту ошибку. И она почему-то тут же взглянула растерянно на Рихарда, словно надеясь найти помощь у него сейчас.

— Я не особо люблю балет, — резко произнес он, тут же обращая внимание сидящих за столом на себя. — Но оперу с удовольствием послушаю, если ваши знакомые сумеют достать билеты, Мисси. А еще можно до конца моего отпуска поужинать в одном из ресторанов на Унтер-ден-Линден. Например, в ресторане отеля «Адлон». Или в «Хиллере». Что вы скажете на это, Мисси?

— О, это было бы превосходно! — ответила немка, лишь мельком взглянув на рукав испорченного платья, и тут же пустилась рассуждать, как изменились меню ресторанов в военное время. Баронесса же только губы поджала на секунду, бросив на Лену острый взгляд, полный недовольства. Но ничего не сказала, даже не стала требовать для нее у Биргит наказания за порчу платья гостьи. Ее благодушие объяснялось просто — она была очень довольна тем, что Рихард наконец-то внял намекам и обратил внимание на Мисси, выразив пусть пока и намек на ухаживание за Мисси.

— Ты поступил благоразумно, — хвалила баронесса сына позднее, когда Мисси с подругой уже уехали из Розенбурга, заручившись обещаниями скорой встречи в Берлине. Рихард сам отвез их на станцию на своем «опеле», и его мать так и светилась от радости, словно нить накала в электрической лампочке.

Лена не могла не прислушаться к их разговору, когда распознала голоса в соседней комнате. И даже сделала знак Катерине, чтобы та как можно тише двигалась во время уборки, и подошла прямо к дверному проему, чтобы лучше слышать.