На осколках разбитых надежд (СИ)

Времени у Лены, как оказалось, не было. Едва она с удовольствием растянулась на кровати в своей комнате, наслаждаясь тишиной и погружаясь в строки романа Ремарка, который перечитывала уже во второй раз, как послышался шорох шин на подъездной площадке, а в холле разлилась трель дверного звонка. Недовольный до крайности почтальон, прикативший в Розенбург на велосипеде, сунул в руки Лены свернутое извещение.

— Они все в церкви, на службе, — растерянно проговорила Лена, боясь развернуть листок и взглянуть на написанное.

Вот уже несколько месяцев жители Германии не получали официальных писем, изысканным слогом соболезнований извещающих о гибели родных на фронте. Теперь потери такие, что с фронта присылают типовые бланки с вписанным от руки именем. Именно такой листок получила Биргит с извещением о смерти Клауса. Лена помнила это отчетливо, поэтому так боялась развернуть извещение, которое держала сейчас в руке. Она сразу заметила штамп досмотра, который ставился на отправлении из Восточного рейхскомиссариата.

— Да, и я должен быть там же, — раздраженно буркнул в ответ почтальон и быстро сбежал по ступеням к велосипеду, брошенному на подъездной площадке. А потом так же быстро укатил по аллее, торопясь разделить с семьей праздник.

Лена же долго собиралась с духом, чтобы развернуть листок. Сейчас, когда он так и жег пальцы, она понимала, что отдала бы все, лишь бы прочитать, что Рихард жив и здоров. Пусть это и означало, что советский летчик, ее соотечественник, потерпел неудачу. Только бы увидеть его!..

«Буду в воскресенье утром 25-го. Р. Ф. Ф. Р.»

От этой короткой фразы сердце Лены забилось так часто, что ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Рихард едет в Розенбург! Он жив и скоро будет здесь!

Лена не стала долго раздумывать — взбежала в свою комнату и сбросила форменное платье, чтобы надеть новое, которое сшила ей Айке недавно. Оно было из легкого шифона в цветочек, который Иоганн сам выбрал в городе — Лена бы ни за что не купила такую дорогую ткань на свое скудное жалование. Это был материал для прогулочных или выходных платьев немецких фройлян, и Биргит едва не хватил удар, когда она заметила ткань. Но могла ли она что-то сказать Иоганну, кроме вежливых рекомендаций не баловать русскую служанку, которая и так отбилась от рук из-за покровительства немца? И Лена все же получила красивое платье с рукавами-фонариками, которое до этих пор даже не надевала, повесив его в самый дальний угол шкафа. Для чего ей было оно? Красоваться?

Но теперь она понимала, что черед этого платья настал, что она хочет выглядеть красивой, как раньше. Чтобы Рихард, вернувшись, увидел ее именно такой. И как же жаль, что она состригла волосы!.. Лене никак не удавалось придумать, что сделать с этими недлинными прядями, которые заплетенные выглядели каким-то огрызком той прежней широкой косы. И она совершенно не подумала о том, что должна была первым делом не прихорашиваться или укладывать волосы, а сообщить Иоганну или Биргит о предстоящем приезде Рихарда.

А вот Биргит это пришло в голову тут же, как она развернула листок и прочитала сообщение, когда обитатели Розенбурга вернулись в замок после службы.

— Ты представляешь, как разозлится господин Ритци, если не увидит на станции свой автомобиль? — обрушилась она на Лену, совершенно позабыв, что в святой праздник следует быть в добром настроении. — Благо, что поезд прибывает только в полдень, и есть надежда, что поляк успеет приехать на станцию. Не подумала она! Все мозги себе закрутила в свои кудри!

И немка не преминула схватить Лену за волосы и дернуть больно за те самые кудри, которые девушка попыталась неумело накрутить щипцами баронессы.

— Вот чем ты в Святой день занималась! Для поляка своего красоту наводила все утро! Чтобы по кустам с ним потом в праздник валяться? Я тебе покажу красоту! Пошла к себе и тотчас же сменила платье. А волосы убрать! Думаешь, раз выходной, и раз баронессы нет, можно тут лохмами нечесаными трясти?! Нет уж!

— Сегодня праздник, — возразила Лена. — Вы же позволили нам с Катей надеть праздничные платья.

Это было действительно так. Немка сама предложила девушкам немного принарядиться в пасхальное воскресенье. И на Кате сейчас было голубое ситцевое платье с кружевным воротничком, который она купила недавно через Айке на рынке.

Но Биргит, разозленная еще сильнее этим возражением, не стала ничего слушать, и Лене пришлось сменить платье на мрачное форменное, а волосы стянуть лентой в хвост и спрятать под косынкой. Они составляли разительный контраст с Катей, когда стояли рядом на ступенях крыльца в ожидании приезда Рихарда со станции. Даже Иоганн, выехавший из холла, чтобы первым поприветствовать племянника, отметил это с явным удивлением.

— Это было решение Лены, господин Ханке, вы же видели ее сегодня утром. Лена убежденный фанатик Сталина, и для нее Пасха вовсе не праздник, — с любезной улыбкой солгала Биргит озадаченному Иоганну, и Лене только и оставалось, что метнуть в сторону немки недовольный взгляд.