На осколках разбитых надежд (СИ)

«Нет, этого просто не может быть», убеждал себя Рихард, пока ехал домой в Далем. «Одно дело принимать лекарства в своей вилле в Каринхалле, и совсем другое — в Берлине, в здании рейхсминистерства. Кто рискнет сделать подобное?» И тут же приходил ответ — Геринг, славящийся сейчас своим странным поведением, несуразной формой, а порой и поведением во время приемов, как рассказывала мать. Его обожал немецкий народ, даже несмотря на частые налеты британских бомбардировщиков, и он мог творить почти все, что хотел. Наверное, именно таким когда-то был Нерон, который точно также считал себя ценителем прекрасного и неповторимым полководцем.

Рихард всерьез полагал, что вряд ли дело двинется куда-либо с той точки, которую он незримо ощущал в этом деле после разговора с рейхсмаршалом. Едва ли тот вообще вспомнит, зачем приходил племянник бывшего друга. Но Рихард ошибался. На следующий же день на виллу позвонили из канцелярии рейхсмаршала и попросили продиктовать данные «потерянной собственности господина майора». А через еще два дня, во время завтрака, на виллу приехал господин в темном штатском костюме и черном плаще, в котором без особого труда каждый немец признал бы служащего СД с первого же взгляда.

— Нет-нет, прошу вас, не прерывайте свой завтрак, — поднял он руки вверх, когда перешагнул столовую без разрешения на это хозяев. За его плечом мелькнуло белое от страха лицо Анны, которая не понимала, что ей делать сейчас, но точно знала, что ей достанется от баронессы за то, что пустила гостя сюда.

— Желаете горячего шоколада? — стараясь, чтобы голос звучал как можно хладнокровнее, спросил Рихард, подавая знак служанке сервировать еще одно место за столом. — Или кофе?

— С удовольствием выпью кофе, — улыбнулся в ответ гость, сбросив плащ и шляпу руки другой русской, Нине, и занимая место за столом. Он нарочито медленно кивнул приветственно баронессе, которая наблюдала за ним, чуть побледнев. — Но только попрошу вас поторопиться, господин майор, нам предстоит дорога, а мне нужно вернуться засветло в Берлин. Дела, сами понимаете. В последнее время их становится все больше и больше.

— Могу я узнать, по какой причине вы навестили нас так рано, господин?.. — умолкла выжидательно баронесса, сохраняя деланное спокойствие. Хотя Рихард видел по ее глазам, что и ее заставил заволноваться этот неожиданный визит.

— Я очень боюсь, что вам не понравится причина ни как матери, ни, надеюсь, как гражданке рейха. Потому я предпочту ее не озвучивать. Она не особо нравится и мне, признаться честно. Даже не так, — поправился он, делая глоток кофе. — У меня все внутри прямо кипит при мысли об этой причине моего визита в ваш дом. Но я истинный солдат рейха и подчиняюсь приказам, независимо нравятся они мне или нет.

Свое имя он предпочел скрыть. Притворился, что не понял намека баронессы. И просто завел светский разговор о пустяках, словно заскочил на завтрак к своим давним знакомым. Рихард же со странным спокойствием в душе до конца завтрака наблюдал за ним, пытаясь понять мотивы, которые привели этого человека на виллу.

Это арест? Нет, непохоже. Окна столовой выходили на подъездную площадку перед домом, и Рихард видел, что из автомобиля, на котором приехал их гость, так никто и не вышел. Значит, он был один. Значит, это не арест. Но куда желает его повезти этот гость? На Вильгельмштрассе?

И в Рихарде вдруг на какое-то мгновение вспыхнула злость на все, что происходило сейчас в Германии. Он, кавалер орденов, проливавший свою кровь на фронтах ради Германии, не волен выбирать, кого ему любить! Он должен отчитываться за то, что чувствует. Единственное, за что он был готов ответить перед Германией — только за то, что Ленхен передавала информацию, шпионя за ним. И только за это. Но вряд ли гестапо получило об этом сведения.

Если только в их руках не оказалась сама Ленхен и не призналась во всем… Страшная мысль, от которой кровь буквально холодеет в жилах.

— Боюсь показаться невежливым, но я бы попросил закончить завтрак, иначе мы не успеем с господином майором вернуться в срок, — произнес вдруг гость, вставая из-за стола. Рихард последовал его примеру, жестом пытаясь удержать мать на месте. Но разве можно было заставить баронессу делать то, что она не желала?

— Что происходит, Рихард? — прошептала она, сжимая ткань рукава его мундира. Несмотря на внешнее спокойствие, в ее глазах плескалась тревога и страх.

— Ты же слышала, мама, нам нужно съездить куда-то за Берлин. Я вернусь к ужину, полагаю, — сказал он громко, и гость кивнул в знак согласия, с помощью Анны вновь облачаясь в плащ. И уже шепотом добавил для матери: — Не думаю, что это арест, мама. Успокойся. Все было бы совсем иначе.

— Откуда ты знаешь, как это бывает? — оборвала его испуганно баронесса, и Рихард сжал ее ладони чуть крепче, пытаясь взглядом придать ей сил.