На острие меча

– Согласен. В любом случае придется рассчитывать на то, что будет под рукой.

– По имеющимся у нас сведениям, у Митридата большой флот, – заговорил Флакк. – Его тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Наместник согласно качнул головой и, немного помедлив, ответил:

– Насколько он большой, трудно судить, но то, что на сегодняшний день он является самым сильным на Эвксине, остается неприятным для нас фактом. Но ситуация на море в самое ближайшее время кардинально изменится. Я в этом не сомневаюсь. В Византии уже приступили к формированию боевой флотилии.

– Да греки палец о палец не ударят просто так! – заметил Марциал, и Лукан улыбнулся, вспомнив рассуждения по этому поводу Кезона.

– Они и не будут этого делать в качестве бесплатной помощи Риму, – согласился с ним Галл. – Византию предоставлены налоговые льготы на ближайшие пять лет, так что для греков эта сделка весьма выгодна.

– Ну, тогда можно не беспокоиться. Они своего не упустят.

– Наместник, мы можем расчитывать на военную помощь Херсонеса? – задал вопрос Сибиус.

А Главк, выпучив единственный глаз (второй был закрыт черной повязкой), вставил от себя:

– Как-никак они наши союзники. Да и корабли у них имеются.

– Правильно подмечено, центурионы. – Густые белесые брови Галла сошлись к переносице, широкий лоб прорезали две крупные складки: его явно что-то беспокоило. – Помощь нам окажут, вне всяких сомнений. Мне сообщают, что жители города настроены решительно. Но вот насколько решительно, как далеко они могут пойти, пока неясно. В любом случае всегда имеются рычаги, на которые можно надавить, чтобы заставить союзника проявить в общем деле большее участие. В конце концов, в поражении царя Митридата Херсонес заинтересован не меньше нас.

– К тому же у херсонесцев есть опыт ведения войн не только со скифами, но и с Боспором, – напомнил собравшимся Лукан. – Вся их история – череда конфликтов и с теми, и с другими. Лучшего союзника нам не найти.

– Какие они союзники, покажет время. – Напряжение с лица Галла стало сходить, лоб разгладился. – Херсонес давно тяготится зависимостью от Пантикапея, и эта война ему только на руку. Судите сами: в лице Рима он обретает и защиту от посягательств на его земли скифов, и возможность свободно вести свои дела по всей Таврике. Чем не перспектива, за которую можно и кровь пролить?

– Пожалуй, лишь полный глупец упустил бы такую возможность, – рассудил Одриск, провел широкой пятерней по густой рыжей бороде и уверенно заявил: – Греки будут воевать! А начнут отлынивать или плестись в хвосте, так есть масса способов для ускорения.

По кабинету прошелестел легкий смешок, улыбнулся, наконец, и его хозяин. Все это время Варен делал какие-то пометки на дощечке и не проронил ни слова. Его глаза кочевали от одного говорившего к другому, а тонкое стило выводило на воске аккуратные буквы.

– Все, что я скажу дальше, – недвусмысленно глянул на него Галл, – должно остаться в этих стенах. – Он выдержал паузу и продолжил: – В ближайшее время в Томы прибудет младший брат Митридата, Котис. По понятным причинам его присутствие в нашей армии не подлежит огласке. Он единственный законный наследник боспорского трона, и к нему перейдет власть. Разумеется, при условии нашей победы. И поэтому… мы просто обязаны ее добыть. Так пожелал император. – Галл говорил не очень громко, но отчетливо выговаривая каждую фразу, каждое слово в ней, точно хотел намертво вбить смысл сказанного в головы своих людей. – С этим все ясно? Будут еще вопросы?

– А как же царица Гипепирия? – Лукан не мог не затронуть этот щепетильный момент, но уже жалел, что задал вопрос. – Император наделил ее равной с Митридатом властью. Но она также и мать Котиса.

Вопрос явно застал Галла врасплох. Какое-то время он смотрел на Лукана так, словно пытался влезть в его мысли. Впрочем, длилось это совсем недолго.

– Царица Гипепирия находится в добровольном изгнании, – напомнил он, – если так можно назвать ее бегство после разногласий со старшим сыном. Ее дальнейшая судьба находится в ее же руках. Она – друг Рима, и никто не помешает ей вернуться в Пантикапей. Но как будет там, я не знаю. Вся власть сосредоточится в одних руках – у ее младшего сына, Котиса. За ним, понятно, останется и последнее слово.

Лукан понимал, что все это, как ни верти, соответствует действительности: и то, что решение Гипепирии покинуть Боспор являлось исключительно политическим, и то, что Котис умело использовал ее побег в своих целях. Все это были звенья одной цепочки, которую выковал Рим и которую оставалось лишь довести до нужного блеска. И уж тем более становилось понятно, что наводить этот блеск будут римские мечи.

– Больше мне добавить нечего. Ситуация, как мне кажется, и так довольно ясна, – закончил Галл и с выжиданием взглянул на Лукана.

– Да, наместник, вполне, – согласился тот.

– Кто-нибудь еще хочет высказаться?

– Было бы неплохо устроить пир в честь прибытия легиона, познакомиться с его офицерами, – не совсем уверенно предложил Марциал.

Галл поднялся, громыхнув стулом, сложил за спиной руки, как человек, уже принявший решение.