На острие меча

По мере того как вырастали в размерах суда латинян, возрастало и напряжение Митридата. Римляне шли без парусов, на веслах, и легкая улыбка тронула уста царя: Посейдон услышал его молитвы и принял жертвы, лишив врага попутного ветра и заставив тем самым надрываться его гребцов. Мелькнула мысль, что послание Диомена пришло как нельзя вовремя и он правильно поступил, немедля двинувшись навстречу флоту Галла. Захвати тот Феодосию, и он бы оказался отброшен к Киммерику, а возможно, и дальше – к самому проливу. Но теперь все решит сражение. Его победитель получит неоспоримое преимущество на море, а значит, и явный перевес во всех дальнейших военных действиях. Ну а то, что предстоит еще скрестить мечи на суше, было так же ясно, как и прозрачное небо, висевшее сейчас над его головой.

– Не пора ли начать перестраиваться, владыка? – прервал мысли царя Гесион.

Митридат взглянул на наварха. На суровом лице Гесиона не было и тени страха, а черная, с заметной сединой борода подрагивала, как у человека, с трудом сдерживающего внутреннее нетерпение.

– Спешишь отправить их на дно? – Усмехнувшись, Митридат кивнул в сторону вражеских кораблей.

Гесион почтительно склонил голову.

– Не скрою, горю желанием, мой повелитель.

– Это хорошо – стремиться побить врага. И да, ты прав: пришло время занять боевой строй.

– Трубить сигнал?

– Немедленно!

С каким-то особенным, распирающим грудь чувством внимал Митридат резким, гортанным звукам боевых труб, что, словно клинки, разрезали вдруг воздух вокруг него. Корабли левого и правого флангов тотчас ускорились, в то время как центр несколько замедлил свой ход. Постепенно весь строй боспорцев как бы прогнулся, принимая форму полумесяца с рвущимися вперед краями. Новый взрыв труб – и суда выровняли ход, двигаясь теперь в одном темпе, с одной скоростью. Царь подозвал Гесиона, хотя тот и так не отходил от него, находясь всего в одном шаге.

– Что скажешь? Такое впечатление, что они выстроились для битвы на суше, – сказал, нахмурив брови и не отрывая взгляда от вражеского флота.

– Дидий Галл опытный стратег, он определенно что-то задумал, – осторожно заметил наварх и, указав рукой на черную струю дыма, поднявшуюся с одного из передовых кораблей римлян, добавил: – Если, конечно, он там.

– Не сомневайся, он со своим флотом. Я в этом уверен.

Митридат умолк. Однако желваки, заходившие под кожей тяжелых скул, красноречивее слов говорили о том, как сильно он ненавидит своего врага.

* * *

Перестроение боспорцев не осталось незамеченным и свидетельствовало о намерении тех с ходу вступить в битву. Капитан не преминул по этому поводу высказаться:

– Грамотно стали. По всем правилам морского боя.

– Мы к этому готовы, – бросил в ответ Лукан, оглядывая палубу, на которой матросы заканчивали упаковывать в чехлы паруса. Рядом уже были уложены и закреплены обе мачты; малую носовую трогать не стали, убрав с нее лишь артемон.

Меж тем похожий на грязный кривой палец столбик дыма продолжал уноситься ввысь.

Это был сигнал легким биремам херсонесцев для начала обходного маневра. По плану Галла они должны были зайти со стороны открытого моря во фланг противника и атаковать его. Но перед этим ударят по этому флангу и все пять римских септирем, сминая, расстраивая вражеские ряды, и сея панику во всем боспорском флоте. Так, во всяком случае, было задумано.

– Ни для кого не секрет, – сказал Галл на последнем военном совете, – что образование Митридат получил в Риме, где долгое время жил в качестве почетного заложника. Он умен, не лишен амбиций и при этом скрытен и хитер как истинный варвар. Такой человек непременно применит свои знания на практике. А тактику морского боя, вне всяких сомнений, он изучал. Мы же навяжем ему свои правила. Точнее… будем действовать против правил, соблюдение которых он от нас ждет. Один сильный, стремительный и неожиданный удар с нашей стороны должен решить исход всего этого сражения…

– Разворот вправо! Идем в одной линии с флагманом! – распорядился Лукан, как только корабль Аттиана стал менять курс.

– Вот и началось. – Капитан водрузил на голову видавший виды шлем с черным гребнем из конского волоса, затянул ремешки. – Да поможет нам Марс!

Его короткие, с прорывающейся хрипотой приказы внесли новое оживление на их судно. Кормчие разом навалились на рули. Точно ощетинившаяся копьями фаланга, застыли в вертикальном положении весла правого борта, в то время как на левом ударили по воде с ускоренной мощью. Септирема, подчиняясь человеческой воле, стала медленно поворачиваться в сторону открытого моря, нацеливаясь носом в выступающий левый фланг врага. Выровнялась под нужным углом и уже на всех веслах, набирая скорость, устремилась вперед. Белые буруны, вспенившие свинцовую гладь, охватили ее широким, колючим от брызг шлейфом. Почуяв неладное, с криками унеслись к берегу чайки.