На острие меча

Его баллистарии как будто только этого и ждали. С каким-то демоническим упоением припали к своим орудиям, и в сторону врага одно за другим понеслись свинцовые ядра. Однако глаза Лукана зацепились не за конечную цель их полета, а за то, что произошло впереди: септирема Аттина на всей, какую только могла себе позволить, скорости врезалась в строй противника. Ее таран пробил боковую обшивку оказавшейся на пути пентеры, отчего та содрогнулась всем своим черным телом и резко завалилась на противоположный борт. В море с воплями и проклятиями полетели люди. А корабль старшего трибуна дал задний ход, освобождаясь от поврежденного врага. Лукан видел, как, спасаясь, прыгали в воду объятые ужасом матросы и затянутые в доспехи воины, а само судно медленно, но неумолимо погружалось в возмутившееся под ним море.

Дальнейшее смазалось и уже не имело значения: прямо по курсу вырос корпус вражеского корабля – красно-черный, с двумя рядами весел и протянувшейся по фальшборту шеренгой из щитов, над которыми торчали сверкавшие на солнце шлемы. Лукан вздрогнул и выругал себя за то, что отвлекся.

– Приготовиться! – прогремел голос Кассия, и по рядам замерших на своих позициях солдат, как дуновение ветерка, прошелся металлический шелест.

Лукан глянул на капитана, и тот понял его без слов.

– Прибавить ход! – заорал в находившийся неподалеку люк, да так сильно, что воины в последних рядах ауксилариев переглянулись.

Септирема дернулась… и двинулась вперед еще быстрее. Весла буравили воду с такой яростью, что пена долетала до бортов, орошая солеными брызгами щиты и лица застывших в напряжении мужчин.

– Слава и Рим! – как можно громче повторил Лукан клич центуриона.

И солдаты с готовностью ответили ему:

– Слава и Рим! Слава и Рим!

Кассий обернулся в его сторону, посмотрел с одобрением. Лукану даже показалось, что на непробиваемом лице центуриона промелькнула улыбка. Он возвышался в центре палубы, между рядами своих солдат, подобно горе, грозной и несокрушимой, о которую разбился бы и вражеский снаряд. В этот момент он походил на самого бога войны Марса.

– Держаться! – Кассий ухватился рукой за ближайшую баллисту.

А в следующий момент их судно сотрясло так, что несколько замешкавшихся матросов распластались на палубе.

Обшитый бронзой таран, с хрустом ломая обшивку, вошел в бок «боспорца» чуть ниже ватерлинии. С корабля противника сопровождаемые громкой бранью полетели копья и стрелы. Расположившийся на носу отряд ответил. Дротики ауксилариев безошибочно находили свои цели, а скорпион первой башни добавил в ряды врага паники. Его стальная стрела прошила сразу двух воинов, отбросив их далеко назад. В этом месте боспорцы отхлынули от фальшборта, образовалась брешь. А септирема римлян уже неспешно выбиралась из чрева пентеры. Медленно, неуклюже вынимала из пробоины – рваной черной дыры – таран. Противник продолжал хаотичный обстрел, но это уже не могло что-либо изменить – корабль был обречен. Напоследок снаряд стоявшей на носу баллисты, разорвав линию щитов, смел с палубы «боспорца» еще трех солдат.

– Ускорить отход! – скомандовал Лукан.

Капитан шагнул к люку и, сложив рупором ладони, повторил его приказ. Дробь барабана ускорилась, а вместе с ней и ритмично-слаженные гребки пятидесяти пар весел. Гай окинул взглядом палубу.

Легионеры, сложив из щитов черепаху, продолжали стойко принимать уже редкие удары камней и стрел. Кассий находился рядом с ними. Ни один из его солдат не пострадал. Были ранены два ауксилария и матрос, тот самый черноволосый малый, что оповестил о кораблях Митридата. Их перенесли на середину палубы, и судовой врач осматривал раны.

– Трибун! – В голосе капитана прозвучала тревога.

Две пентеры отделились от строя боспорцев и, набирая скорость, шли прямо на них. Закрученные форштевни находились на расстоянии полета стрелы, за ними сгрудились приготовившиеся к бою воины. Непроизвольно Лукан усмехнулся, представив удивление врага, когда их корабли столкнутся, и повернулся к капитану.

Тот будто читал его мысли, прокричал в трюм:

– Убрать весла левого борта внутрь!

Весла втянули в одном порыве, с глухим, натужным вздохом. Лукан поднял голову, обращаясь к стрелкам на башнях.

– Бить после удара, не раньше!

Командир ауксилариев тотчас продублировал его команду своим солдатам:

– Залп после удара!

Капитан переглянулся с трибуном, как бы ища его одобрения, и подозвал своего помощника.

– Не медли с разворотом влево, сразу, как только они отойдут.

Тот кивнул и вернулся к кормчим.

Протараненная ими пентера практически скрылась под водой. Пенившуюся поверхность моря сплошь покрывали обломки рангоута; тех из команды, кто не успел отплыть на безопасное расстояние, затягивало в водоворот. Люди кричали, молили о помощи, беспомощно барахтались в воде, с отчаянием обреченных надеясь на спасение.

Напряжение на септиреме росло, и Кассий, подбадривая своих легионеров, громыхнул на всю палубу:

– Бодрее, ребята! И Марс примет вас в число своих любимчиков!