На острие меча

– Да, но так будет и быстрее, и надежнее. У меня на побережье спрятана небольшая лодка для подобных случаев. С тобой отправится Тур. Он уже не раз проделывал этот путь и успешно обходил царские сторожевые корабли. Вы поплывете в Киммерик. Тебе нужно успеть туда до того, как его займут римляне.

– Почему это так важно?

– Чтобы не оказаться в центре кровавой бойни. Легат Галл хоть и обещал не устраивать в городе резни, но, боюсь, без этого не обойдется. Так что спрячешься у надежного человека, пока в полисе все не уляжется. Тур знает, как его найти. Потом уже действуй на свое усмотрение.

– У меня есть знакомый офицер, он должен помочь как можно скорее отплыть в Рим.

– Примерно такого ответа я и ждал. – Лисандр улыбнулся. – Если отправитесь с Туром вечером, то к утру будете у моря.

– Я готов. Если честно, полгода бездействия для меня – это слишком. Даже в такой замечательной усадьбе. И все же надеюсь, мы еще увидимся. – Кезон сказал это от сердца, которое переполняли чувства к этому человеку: благодарности за добро, которое он от него получил, уважения за его мудрость и терпение, восхищения его мужеством и самопожертвованием.

– Да, еще одно. – Лисандр намеренно выдержал паузу, вынуждая собеседника опять напрячься. – Я оформил вольную на Дилару. Теперь она свободная женщина, и если захочет, то может уехать с тобой.

Твердый горький комок подступил к горлу Кезона, не давая ему выразить ту безмерную благодарность, которая рвалась из него. Грек понял его без слов, протянул руку, и он крепко пожал ее.

* * *

Они добрались до побережья к рассвету, как и говорил Лисандр. Второй из близнецов привязал поводья освободившихся лошадей к длинной веревке, которую намотал на кисть руки, и, кивнув брату, умчался обратно. Лошадки послушно бежали рядом.

– До наступления ночи отсидимся тут, – заявил оставшийся с ними Тур.

Видимо, он не раз бывал в этом месте, поскольку уверенно направился к едва заметной тропинке, петлявшей между низкорослыми деревьями и густым кустарником. Она уводила вниз по склону к неприметной крохотной бухточке. В одной из двух пещер, плотно прикрытых ветками (Кезон даже не удивился, увидев их), была спрятана лодка; ее оснастка – брус мачты и чехол с парусом – лежала тут же, на днище. В другой пещере, поменьше, они устроились на отдых. Тур перекусил с ними сыром и вяленым мясом и ушел спать в лодку. Кезон и Дилара остались одни.

– Мне тревожно, – сказала она, опуская голову на его плечо.

Он поцеловал ее волосы. Они пахли утренней росой и ароматом луговых трав.

– Это нормально. Потерпи, дорогая, скоро все закончится.

Вместо ответа она крепче прижалась к его плечу. У Кезона защемило сердце: он ведет за собой любимую женщину в неизвестность, полную опасностей и разочарований, с призрачной надеждой на счастье. Мудро ли поступает он? Но разве было бы правильнее оставить ее в усадьбе, бросить, как надоевший и уже ненужный предмет? Конечно, НЕТ! Так он поступить не мог. И пусть впереди не самая легкая дорога, вместе они пройдут по ней, пройдут от начала до конца…

С первыми звездами мужчины вытащили лодку на берег. Тур поставил мачту и установил на ней серого цвета парус. Когда Дилара устроилась на скамье, они столкнули лодку в море, затем забрались в нее сами. Кезон занял соседнюю с подругой скамью, Тур – место на корме, за рулевым веслом.

– Ветер на нашей стороне, – сообщил парень и широко улыбнулся. В темноте обозначился ровный ряд крепких белых зубов.

По тому, как уверенно он направляет их маленькое суденышко, было очевидно, что направление это ему хорошо знакомо. Тур то и дело поглядывал на звезды, вытягивал шею, всматриваясь вперед. Слева от них, безбрежная, как пустота, царила кромешная тьма. Справа, вдалеке, по водной глади пролегала бледно-желтая лунная дорожка. В свете таких же бледных звезд смутно вырисовывались очертания береговой линии, черной, изломанной, как позвоночник лишенного плоти животного. Кезон хотел спросить у Тура, сколько раз он проделывал этот путь, но тот отрицательно замотал головой.

«Ни звука!» – догадался Кезон и больше не проронил ни слова.

После полуночи плотные облака затянули луну и звезды, но их кормчий, казалось, видел и в темноте. Все так же уверенно ведя лодку, Тур изменился разве что в одном – стал напряженнее и неподвижнее. Постепенно его состояние передалось и Кезону. Ему вспомнились слова Дилары, и он оглянулся. Девушка сидела, плотно запахнувшись в гиматий, и он скорее почувствовал, что ее тревога никуда не ушла.